Майра Ривз. Цена свободы
К концу дня злость выветрилась. Бриттани сделала несколько важных звонков, расписала себе в ежедневник встречи на ближайшие пять дней, выпила кофе, потом аспирин — опять начинала болеть голова, а потом призадумалась.
Какая-то мысль ее тревожила, но вот какая…
Моника вошла неслышно, положила перед Бриттани папку с контрактами, забрала со стола кофейную чашку и негромко сказала:
— Брит, я думаю, тебе нужно знать. Дерек рассматривает среди прочих кандидатуру Майры Ривз. Она немного не в теме — издательским делом напрямую не занималась, но Дереку нравятся ее деловые качества. Вы же знакомы?
Бриттани хлопнула ладонью по столу. Моника удивленно вскинула брови. Бриттани с воодушевлением заявила:
— Точно! Эти дуры еще про нее говорили, вот я и подумала, что мы с ней давно не виделись, а она мне нравится!
— Что? Ты прости, я немного…
— Да это я о своем, не обращай внимания. Просто мне и сегодня о ней уже напомнили, а я не так давно сама о Майре думала. Кстати, если мистер Ван Занд остановится на ее кандидатуре — думаю не прогадает. У нее шикарное резюме.
— Вы подруги? Не знала.
— Мы не подруги. Подруг у меня, как ты знаешь, нет. Просто она приятная девица, обаятельная, не заносчивая, умненькая… Мы познакомились на каком-то официальном приеме, поболтали, потом пару раз сходили на ланч, примерно раз в два месяца созваниваемся. Вот и все.
— Я рада, что тебя это не раздражает.
Что именно меня должно раздражать?
— Ну… вся эта подготовка смены руководства…
— Моника, не говори ерунды, я сама уволилась. Держу пари, старый злодей был ошарашен.
— Дерек никогда не бывает ошарашен. Он говорит, что самой большой неожиданностью в его жизни было то обстоятельство, что Сибилла досталась ему девственницей.
— Ну, а ты? Удивлена?
Моника осторожно поставила чашку на журнальный столик, аккуратно присела на край стула и внимательно посмотрела в глаза Бриттани. Глаза у нее были зеленые, словно весенняя травка. Веселые… и чуть настороженные.
— Видишь ли, Брит… Если честно-честно — я чего-то в этом роде ожидала. В последние недели ты сама не своя. У тебя взгляд такой, словно ты смотришь куда-то… мимо. Знаешь, так птицы начинают на зиму улетать собираться.
Бриттани даже вздрогнула — настолько созвучны оказались слова Моники ее собственным мыслям.
— Ты неплохо меня изучила, Моника. Черт, а я думала, что прекрасно владею собой…
— Знаешь, Брит, ты права. Нужно что-то менять. Та же Майра испугалась однажды — а теперь, наверное, все останется по-прежнему.
— Гениально сказано! Я ничего не поняла.
Моника вздохнула и встала.
— Если вы с ней в достаточно хороших отношениях, она тебе сама все расскажет. Я стараюсь не обсуждать частную жизнь третьих лиц. Вдруг они однажды станут моими начальниками?
Уже у самых дверей Бриттани окликнула Монику:
— Моника! А обо мне, что ты могла бы сказать обо мне? Я ведь уже почти не твоя начальница.
Моника обернулась и усмехнулась.
— Для начала — ты интересуешься чужим мнением о себе. Это уже непривычно. Что я думаю о тебе… Ты — женщина, сделавшая прекрасную карьеру, но не достигшая личного счастья. Поскольку ты чертовски, дьявольски честолюбива, то сам процесс достижения вершин в бизнесе легко отвлекал тебя от мыслей о личном, но теперь, когда ты на вершине, тебя все чаще посещают совсем другие желания. Ты действительно встала на крыло, Брит. Тебе не терпится отправиться в путь. И ты уверена, что в конце этого пути тебя ждет счастье.
Бриттани вдруг почувствовала, как холодок пробежал по спине.
— А… на самом деле, Моника? Я заблуждаюсь?
— Я не знаю, милая. Но чтобы пройти по дороге, нужно, по крайней мере, выйти из дома. И узнать, что ждет тебя в конце истории, ты сможешь только сама. Никто тебе этого не расскажет. Это ведь твоя история?
— Да. Думаю, ты, как всегда, права. Послушай Морис ведь автослесарь?
— На данный момент да.
— И ты… не жалеешь?
— Это ты о чем? Ах, об Энтони Ван Занде… Нет, Бриттани. Не жалею ни единого мгновения. У нас с Энтони история была и закончилась. Я благодарна ему за многое, в том числе и за то, что теперь я не с ним, а с Морисом.
— А как мистер Ван Занд относится к твоему новому замужеству?
— Дерек удивительный человек. В нем есть что-то античное. Мориса он одобрил, он любит ирландцев.
— Да… воистину сегодня день откровений. Ладно. Я еще позвоню паре-тройке персон, а ты можешь идти домой. На сегодня хватит.
— Спасибо. До завтра?
— Да. До завтра.
Оказавшись в пустой квартире, Бриттани неожиданно испытала приступ совершенно неуместной паники. Оказывается, воспоминания о вчерашних событиях были все еще слишком свежи и ранили достаточно больно. Вот так и пожалеешь, что не обзавелась подружками… Она влезла в электронную записную книжку и нашла телефон Майры Ривз. В любом случае, с ней стоит поговорить, ведь если Моника о ней упомянула — гадалке не ходи, Ван Занд уже практически принял решение. Таким образом, Бриттани сам Бог велел пообщаться с потенциальной преемницей…
Майра ответила сразу — и вполне искренне обрадовалась звонку.
— О, Бриттани, привет! Тысячу лет не болтали. Я недавно пришла с работы, брожу по кухне и думаю, чего бы съесть. Представляешь, у меня совершенно пустой холодильник!
— Представляю, у меня тоже. Как насчет ресторана? Поедим и поболтаем.
— Отличная мысль, только давай не пойдем ни во что пафосное. Мне не хочется одеваться и краситься.
— О'кей, тогда в пиццерию на Восемнадцатой? Или в китайский ресторанчик?
— Давай в пиццерию. Хочется вкусной и вредной еды. Ох, даже слюнки потекли! Через час?
— Через час.
Бриттани приехала минут на двадцать раньше срока, заказала сырные подушечки с тмином и кувшин домашнего красного вина, выбрала столик под сенью темно-зеленых апельсиновых деревьев и блаженно вытянула гудевшие ноги. Эту пиццерию она знала и любила с самых первых дней пребывания в Нью-Йорке, но выбиралась сюда очень редко. Не по статусу, понимаете ли!
Пол Галлахер итальянскую кухню не жаловал, обычно многозначительно хлопая себя по талии. Надо же, еще пару дней назад она его за это внимание к своему здоровью уважала, а теперь это казалось ей смешным и глупым, женским каким-то качеством, совершенно не вязавшимся с мужественным обликом бывшего возлюбленного.
Думать о Поле не хотелось, поэтому она стала думать о Майре. Перебирала в голове информацию —
