благотворительной рождественской вечеринке в «Сплендид»?
– С какого перепуга? Я терпеть не могу благотворительные вечеринки.
– Ну, раз ты теперь ухажер дочки хозяйки бала…
– Минуточку! Вечеринку устраивает миссис Жюли Веркара…
– До того как выйти за француза, она была Джулией Сойер. Ее дочка – это твоя Джиллиан. Так ты придешь?
Марк склонился в издевательском поклоне.
– Разумеется, я же мазохист. Приду, забьюсь в угол и буду страдать.
– Отлично. Вид твоих страданий придаст мне бодрости.
– Сэм, убери ее отсюда.
– Сей момент. Сара, девочка моя…
Сара обвила шею Сэма руками и принялась увлеченно целовать его взасос, не сводя при этом блестящих сорочьих глаз с Марка. Что ж, своего она добилась. Он почувствовал себя третьим лишним в собственной квартире.
– Почему ты не выйдешь за Сэма, бывшая моя?
Сара оторвалась от губ своего любовника и сыто облизнулась.
– Ну, надо быть внимательной к своим ближним. Я предоставлю тебе возможность творить добрые дела. Осталось каких-то одиннадцать лет – и алименты будут выплачены полностью.
Что-то, видимо, случилось все же с его лицом, потому что Сара вдруг взвизгнула и опрометью бросилась за дверь, волоча за собой Сэма.
Вечером опять пошел снег, и, когда такси подвезло Джилл Сойер к величественному белому особняку, вернее, к кованым воротам, за которыми виднелся белый особняк, картина сложилась совершенно сказочная. Ни дать ни взять – Золушка, едущая на бал в королевский дворец.
Ворота открылись бесшумно, хотя им больше подошел бы величавый привратник в старинной ливрее. Особняк Веркара стоял практически посреди леса, вокруг было тихо и спокойно, словно и нет на свете промышленного города Чикаго…
Идя по заснеженной аллее, Джилл поймала себя на мысли, что ей снова не по себе. Так бывало каждый раз, когда она навещала этот дом и своих родных. О нет, они все любили друг друга, и отчима Джилл в детстве называла «папой номер два», а уж про тетушку Джесс – Жослин Веркара – и говорить нечего, но все-таки, все-таки!
Четырнадцать лет назад Джилл ушла из этого дома, чтобы жить самостоятельно. Тогда ей казалось, что самое главное – вырваться за ворота, а уж там будет свобода, настоящая жизнь, настоящие чувства…
Теперь она знала – несвободным можно быть везде. И свободным тоже. Вся свобода помещается внутри человека, в его душе и его мозгах. Ограды и крепостные стены – лишь видимость.
А старый дом по-прежнему прекрасен. Готические узкие башенки, стрельчатые окна, черепичная крыша, припорошенная снегом, – самая настоящая рождественская сказка. И, как обычно перед Рождеством, все ели вокруг дома украшены разноцветными лампочками.
Мама и отчим были еще в Европе, они вернутся только через несколько дней, ближе к торжеству. В отеле «Сплендид» состоится ежегодный благотворительный рождественский бал – вечное проклятие Джилл. Именно в этот день, раз в году, скромная официантка перевоплощалась в принцессу, и с каждым годом это нравилось ей все меньше и меньше. Главным образом потому, что принца-то все не было и не было…
Воспоминание о минувшей ночи обожгло огнем, превратило на мгновение ноги в желе, заставило сердце забиться сильнее. Джилл едва не схватилась руками за низ живота – такая резкая судорога пронизала ее внутренности. Соски болезненно терлись о ткань блузки.
Наваждение схлынуло, едва на крыльце в прямоугольнике яркого света возник Ходжесс, дворецкий. При виде этого дородного и величавого генерал-фельдмаршала многие сильные личности робели и униженно норовили проскользнуть незамеченными, но Джилл Ходжесса любила и потому приветствовала его взмахом руки.
– Добрый вечер, Ходжесс! Рада вас видеть.
– Это честь для меня, мисс. Проходите скорее, мадам уже ждет вас в каминном зале.
Королева ожидает…
Жослин Веркара была фактической главой семейного бизнеса Веркара, включавшего в себя антикварные дома, издательский холдинг и пару-тройку фирм, специализирующихся на ювелирном деле. Поль Веркара, отчим Джилл, предпочитал издательское дело, мама увлеклась антиквариатом. Надо думать, Джилл полагалось заниматься ювелирными фирмами, но к этому ее совершенно не тянуло. Она любила простую жизнь.
Тетушка Джесс встала, протягивая к Джилл изящные руки, затянутые в кружевные перчатки.
– Наконец-то, блудная дочь! Я уже извела Ходжесса вопросами, который час. Боялась, что ты останешься в своей забегаловке до ночи.
– Я же обещала приехать. Как ты, тетушка Джесс?
– Как я могу быть в семьдесят лет? Отлично, как же еще. Дай взглянуть на тебя. Хорошенькая… только уставшая. И эта куртка… фу! Надо заманить тебя на ночь и поручить Ходжессу выкрасть ее.
– Ты же знаешь, после этого я обижусь и порву с тобой отношения на полгода. К тому же это очень хорошая куртка. Я купила ее на распродаже.
– Бож-же мой! И это говорит та, кому предстоит нести знамя Веркара…
– Тетя Джесс, моя фамилия Сойер. И я не собираюсь никуда носить никакие знамена.
– Присядь. Ходжесс, принесите нам выпить. Бургундского, я полагаю.
– Слушаю, мадам.
Джесс уселась в кресло и заметила легкомысленным и неестественно равнодушным тоном:
– Возможно, ты знаешь Чайный Дом на набережной.
– Слышала. Не бывала. Я не очень люблю чай.
– Я тоже. Но я его купила.
– Правда? Отлично. Просто класс. Будет чем заняться. Ты ведь не привыкла сидеть без дела.
– Вот именно. Я собираюсь сделать из него первосортный ресторан в английском стиле. Сейчас мода на консерватизм, англичане знают в этом толк. Мне нужен менеджер.
– Так найми его.
– Мне нужен не простой менеджер, а человек, которому я могла бы доверять на все сто.
– Найми хорошего менеджера.
– Я хочу нанять тебя, Джиллиан.
Джилл фыркнула и закатила глаза.
– Джесс, у меня уже есть работа.
– Вот именно. РАБОТА! А тебе нужна карьера. Пора что-то делать со своей жизнью. Ты ведь уже не девочка, моя дорогая. Далеко не девочка!
Джилл немедленно ощетинилась:
– Тетя Джесс, не начинай заново! Миллионы людей вполне счастливо живут именно такой жизнью, которой пытаюсь жить я…
– Ты – не они.
– Я абсолютно ничем от них не отличаюсь.
– Кроме одного – ты из семьи Веркара.
– Я – Сойер, если уж на то пошло. Мой отец был простым работягой, выучился, открыл свой небольшой бизнес и до самой смерти оставался обычным человеком. Моя мать начинала экскурсоводом в художественной галерее. Я с большим уважением отношусь к вашей с Полем родословной, но я – не представитель древнего аристократического рода…
– Ты плохо знаешь наши с Полем корни. Веркара сроду не были аристократами. Разбойниками – да, пиратами – безусловно, купцами – почти все. Дело вовсе не в этом, и даже не в кровном родстве, которого между нами нет. Надеюсь, ты не считаешь меня чужой только потому, что у нас разный набор генов?
– Тетя Джесс, я…
