– Какого дьявола вы за мной следили, а?
– Уже дома? Нечто подобное я и предполагал. Ваше свидание не произвело на меня большого впечатления.
– Скажите на милость, какое несчастье! Я, по-вашему, делала это для вашего удовольствия?
– Не понимаю вашего раздражения. Мне нужен материал для статьи – вам нужно свидание с истинным мачо. Я просто наблюдал и позволил себе дать вам совет…
– Я не нуждаюсь в ваших дурацких советах! У нас с Говардом и без них все прекрасно получилось!
– Мне было важно взглянуть, куда он вас поведет, как вы станете общаться, пробежит ли между вами искра…
– Пробежала! Вот такая здоровенная! Короткое замыкание, а не искра, ясно?
– Не заметил.
– Вот что, мистер Боумен. Мне глубоко плевать, что вы заметили, а что – нет. Это моя личная жизнь, и я не позволю вам в нее вмешиваться, ясно?
– Я журналист…
– Да хоть суперпупержурналист, мне что! Вы мне мешаете.
– Ладно, больше не буду. Что насчет интервью? Сейчас вы как настроены?
Джилл яростно содрала платье через голову, едва не уронив телефон.
– Сейчас не могу. Я собираюсь отправиться в постель.
– Так надевайте ночную рубашку, налейте себе кофе и поговорите со мной. Вы все равно не заснете в ближайшие два часа.
Джилл посмотрела на себя в зеркало, нахмурилась – и вдруг ехидно ухмыльнулась.
– Подождите у телефона минуту, о’кей?
Она никуда не уходила, просто распустила волосы и разделась донага. Села перед большим зеркалом, взяла трубку и проворковала в нее хрипловатым голосом:
– Что ж, я готова к интервью. На мне почти прозрачный шелковый пеньюар, а вместо кофе я налила рюмочку ирландского ликера. Ничего, если я буду разговаривать с вами в таком непристойном виде? Я очень устала, но одновременно и очень возбуждена… Кстати, а может, вы приедете прямо сейчас?
– Кхм… аргх…
– Ну, я к тому, что сама я на вас не брошусь, а от вас никаких глупостей ждать не приходится, нет? Вы же любите только смотреть…
Марк Боумен проглотил застрявший в горле возмущенный рык и сухо заявил:
– Полагаю, нам лучше встретиться завтра в девять и поговорить обо всем подробно. Сегодня у вас действительно был трудный день. Спокойной ночи.
Ответом ему был короткий музыкальный смешок.
5
Джилл заснула почти сразу и спала без всяких сновидений, зато Марк Боумен сполна испытал все муки человека, застигнутого врасплох бессонницей.
Сказать, что он был взбудоражен – значит, не сказать ничего.
Когда эта белокурая нахалка проворковала насчет пеньюара, воображение сыграло с ним злую шутку. Очами души своей Марк Боумен увидел практически обнаженную Джилл Сойер, потягивающую ликер из крошечной рюмочки, после чего с мечтой о сне пришлось распрощаться.
Он принял контрастный душ, потом просто холодный душ, потом попытался посчитать овец и слонов… Когда за окнами забрезжил серый и неприятный рассвет ноябрьского утра, Марк Боумен смог забыться на какой-то жалкий час, после чего зазвенел будильник.
Он брел по тихим воскресным улицам, подняв воротник куртки и больше всего на свете мечтая о теплой постели и крепком сне. Если бы не статья, он в жизни бы не вышел на улицу так рано, в воскресенье…
Джилл Сойер приветственно взмахнула рукой с другой стороны улицы – и Марк мрачно констатировал: статья здесь вообще ни при чем. Он почти не спал, встал в такую рань с больной головой и приперся в эту кофейню в девять утра только по одной причине – из-за Джилл Сойер. Из-за ее золотых волос и голубых глаз, из-за ее мелодичного смеха и звонкого голоса.
Она выглядела до отвращения свежей. Щебетала, словно птичка, улыбалась и сияла, глаза напоминали звезды, румянец на щеках легко мог посрамить любую розу… Марк мрачно оглядел Джилл с головы до ног и констатировал:
– Что-то непохоже, будто вы в волнении метались всю ночь на постели, заново переживая чарующие мгновения вашего Потрясающего Свидания… Похоже, дрыхли без задних ног?
– А что это у нас за мешки под глазами? Неужто не выспались? И что же помешало вам забыться крепким и бодрящим сном? Тревога за мою личную жизнь? Или за свою статью?
– Не будите спящую собаку, мисс Сойер.
– Хорошо, не буду. Итак, что вам рассказывать?
– Все. Желательно в деталях.
В первый раз он этого не заметил – а ведь она была хорошей рассказчицей. Ничего не упускала, в сторону не уходила, не мычала, не краснела – просто рассказывала весь свой вчерашний вечер. Марк вдруг поймал себя на мысли, что редкая женщина на земном шаре может быть настолько естественной и откровенной, когда речь идет о довольно интимных вещах.
Про прощальный поцелуй он слушать не мог, потому и прервал ее.
– Ладно, с этим как раз все понятно. Какие у вас планы на будущее?
– С номером вторым мы встречаемся во вторник вечером. Некто Билл Малер ведет меня на лекцию об оранжерейных цветах.
– Захватывающе.
– Понятия не имею, но он очень воодушевлен перспективой узнать о тропических растениях, которые могут цвести зимой.
– Что ж, в любом случае познавательно. Правда, я бы девушку на лекцию не потащил…
– О, как интересно! А куда бы девушку потащили вы?
В постель, мрачно подумал Марк. Тебя бы я точно потащил в постель. И не выпускал бы из нее дня три. О боже, что со мной творится…
– Что ж, все ясно. Как насчет среды?
– Вы не ответили на вопрос.
– Это я беру у вас интервью, не забывайте. Так что насчет среды?
– Среда отпадает. Я выхожу в первую смену, с шести утра. Работаю до трех, потом еду по магазинам, вечером у меня свидание с третьим номером.
– Что-то вы зачастили.
– Сами виноваты, хорошо написали резюме. Могу предложить вечер вторника.
– Смело. А если вы с номером два…
– Мистер Боумен! Держите себя в руках. Я не собираюсь проводить ночь с мужчиной после первого свидания.
– Пардон. Я не это имел в виду. Вы можете засидеться в ресторане, а в среду вам рано на работу, сами сказали.
– Поэтому и предлагаю – приходите ко мне. Я все вам расскажу по горячим следам, потом быстренько лягу спать, а вы пойдете себе домой – мы же почти соседи, времени это много не займет.
Усилием воли Марк Боумен подавил неуместные мысли о том, что домой он может и не дойти, а лечь спать им лучше вместе, да и не спать вовсе, а… одним словом, подавил!
– Хорошо. Значит, до вечера вторника.
Джилл Сойер одарила его сиянием своих голубых очей.
