Йорке, там историями про золушек никого не удивишь. После двух месяцев головокружительного романа они с помпой поженились, он обвесил свою Синдереллу цацками, подарил ей яхту – и повез домой, в Италию. Дальше – банальщина. Во-первых, девушка пришлась совершенно не ко двору – этот парень из аристократов. Ее вечная жвачка с пузырями и дикий акцент бесили маменьку, а деваха к тому же ухитрилась начать кокетничать с папенькой – популярности ей это не прибавило. Потом она забеременела – и муж заскучал. Очень вовремя нашлась милая, добрая подруга детства – вылитая наша Лучиана, только похитрее и понежнее. Она так рьяно защищала вышедшую из фавора жену своего друга, что он и не заметил, как оказался с ней в одной постели.
Дальше было дело техники. Американская жена родила мальчика и имела неосторожность отказаться кормить его сама. Когда мальчишка чуть подрос, она стала воспитывать его в американском духе – иногда и шлепала, и игрушки отбирала… никакого криминала, девка была неплохая. Но на суде ей припомнили все. Издевательства над ребенком, невыполнение родительских обязанностей… Их развели, а потом отобрали у нее ребенка. Экс-благоверный сунул ей некоторую сумму отступных и отправил обратно в Америку, а подруга детства в один день стала и законной супругой, и любящей матерью.
– Алессандро не такой!
– Уверяю тебя, тот парень тоже не злодей. К тому же я не провожу аналогий – просто говорю, что прецеденты были. Этой еще повезло – другую золушку вообще закатали в дурку.
– Миа, какой ужас…
– Предупрежден – значит, вооружен. Не смей нервничать, тебе вредно. Просто имей в виду – и веди себя посмелее. Язычок у тебя достаточно острый, я уже убедилась, хотя и не сравнить с моим жалом… Прости, а зачем ты держишь в руках пододеяльник?
Кэти безумным взглядом посмотрела на розовые цветочки, усеявшие черный балахон и напоминавшие коревую сыпь… С губ молодой женщины сорвался горький смешок.
– Это подарок моей свекрови. Они с Лучианой лично выбирали то, что мне подходит больше всего. Сказали, что я буду самой красивой мамочкой в Италии…
– Ну да, если судить по меркам конкурса красоты сорок девятого года. Нет уж, давай-ка подыщем что- нибудь менее экстремальное…
Через двадцать минут они спустились вниз, и Миа, ободряюще пожав руку Кэти, тихонько шепнула:
– Помни мои слова. Будь начеку – и береги свою любовь.
Кэти кивнула и вошла в гостиную.
Алессандро танцевал с Лучианой – надо отдать им должное, смотрелись они очень неплохо. Кэти закусила губу и собиралась расстроиться, но в этот момент из толпы вынырнул симпатичный молодой парень (кажется, владелец какого-то банка и хороший друг Сандро) и с восхищением поцеловал руку Кэти.
– Синьора ди Каррара, вы были ослепительны – теперь вы очаровательны. Меня можно просто по имени – Франко.
– Тогда и меня – просто Кэти.
– Катарина! Божественно! О, посмотрите на этого ревнивца! Как сверкают его глаза – истинный Отелло.
Кэти посмотрела на своего мужа – и теплая волна признательности затопила ее сердце, изгоняя неприятный осадок, оставшийся после безжалостных слов Миа. Во взгляде Алессандро светились бесконечная любовь – и жгучая ревность.
Все дурные предчувствия Кэт испарились. Алессандро любит ее. Она зря волнуется.
Алессандро не мог отвести от Кэти глаз. Лучиана что-то ворковала – он не разбирал слов. Как прекрасна его жена… Жена… Хорошее, древнее слово. Его женщина. Мать его ребенка.
Он принял правильное решение, женившись на ней. Сомнения были напрасны – она великолепно держится, она нравится его друзьям, да и нельзя сказать, чтобы его жизнь сильно изменилась в связи со сменой статуса. Разве что в приятную сторону – теперь вечером в постели его ждет прекрасная и влюбленная женщина… хорошо бы сегодня ее не мучил токсикоз. Он истосковался по этой прозрачной коже и нежным губам.
Музыка наконец-то смолкла, и Алессандро торопливо высвободился из цепких рук Лучианы. Он торопился подойти к своей Кэти – но тут чья-то узкая, прохладная рука легла на его предплечье
– Сандро… мне неприятно это говорить именно сейчас, но… Поговори с ней вечером. Она ведет себя дерзко и по-детски. Этот демарш против меня неуместен.
– Мама, мне не хотелось бы встревать в ваши споры о моде для беременных. Кэти прекрасно выглядит, на мой взгляд…
– Для ее фигуры уже не подходят такие обтягивающие платья. Зачем выставлять себя напоказ? Беременность – глубоко интимное состояние женщины.
Алессандро страдальчески поморщился – Кэти увидела это, и ее сердце болезненно сжалось. Муж подошел к ней, взял за руки, произнес негромко:
– Вижу, ты переоделась, но снова не захотела выбрать один из маминых подарков. Так трудно уступить?
– Да, трудно. И давай больше не будем об этом.
– Хорошо, позже обсудим. Пошли танцевать, а то гости подумают, что мы поругались.
– Да спасут небеса того, кто рискнет с тобой поругаться, Алессандро ди Каррара!
Сарказма получилось многовато – и Кэти немедленно была наказана долгим и страстным поцелуем прямо в губы на глазах у всех присутствующих. Послышался смех и бурные аплодисменты. Она вырвалась и смущенно прошептала:
– Люди смотрят…
– Ну и что? Разве я не хозяин в своем доме? Учти, дорогая, я больше не желаю участвовать в склоках из-за тряпок. Это должно прекратиться, понятно?
Очарование поцелуя будто стерли. Кэти отшатнулась – и споткнулась. В то же момент Алессандро ехидно улыбнулся.
– Лучиана права, ты стала неуклюжей.
Значит, Миа говорила правду…
– А ты – слепая и напыщенная свинья!
Алессандро властно привлек ее к себе и повел в танце, не обращая внимания на яростное сопротивление.
– Прощаю тебя. Это все гормоны, не ты.
Когда танец закончился, Кэти едва ли не отшвырнула его руки от себя, но в этот момент гости как по команде начали собираться по домам, и потому Кэти и Сандро пришлось еще несколько минут изображать влюбленную пару.
Полчаса спустя, уставшая и злая Кэти сбежала в спальню, отказавшись выпить со всей семьей по рюмочке ликера (в ее случае – сока) на ночь.
Здесь, в привычном уже одиночестве, она дала волю и чувствам, и слезам. Почему Сандро так ведет себя? Почему смеется над ней сам, почему позволяет Лучиане издеваться – ведь она же любит его, она его жена!
Она вышла из ванной в ночной сорочке, с покрасневшими от слез глазами и распухшим носом – и обнаружила грозного и сурового Алессандро, сидящего в кресле.
– Не слишком ли вызывающе ты себя ведешь, Кэт? Разве так трудно было посидеть со мной, мамой и Лучианой?
– Я думала, что буду вам мешать своим присутствием. Лучше уйти, а уж вы всласть похохочете над моей неуклюжестью.
– Какого дьявола, Кэти! Ты очень странно себя ведешь сегодня…
– Давай объяви меня сумасшедшей только за то, что я не желаю носить то, что мне велят, или переодеваться в подарки твоей матери, едва ты шевельнешь бровью!
– А почему бы просто не поучиться обычной вежливости?
– Скажи это Лучиане, выплеснувшей на меня бокал вина и объяснившей всем, что я неуклюжая слониха.
