Своры тварей с обеих сторон мчались к нам, проталкиваясь сквозь нагромождение уже павших. Банни, примеряясь, кинул одну гранату в ту сторону, которую прикрывал Старший, другую — которую держал я. От взрывов заложило уши, но тварям был нанесен существенный урон: передних разорвало на куски, а остальные замешкались, хотя и ненадолго.
— Магазину швах! — крикнул Старший.
Пока он перезаряжал винтовку, его прикрывал Банни. Как назло, патроны почти тотчас же закончились и у меня; Банни и тут выручил.
Собак оставалось с десяток.
Мы высадили в них еще по обойме каждый.
Тварей уцелело семь, и нас разделял считаный десяток метров.
Для гранаты теперь чересчур близко. Банни стрелял сейчас прицельно, одиночными.
Четыре твари; пять метров.
Две. Одна стеганула меня хвостом, жало стукнуло о бронежилет. Банни, ткнув ствол ей в башку, нажал на курок.
Последняя из оставшихся, кинувшись всей массой на Старшего, сбила его с ног. Скорпионий хвост обвился вокруг нашего мечущегося на полу товарища. Старший орал. Стрелять было рискованно, поэтому я пинал тварь по морде — раз, другой, а она в ответ, окровавленная, яростно хрипя, пыталась ухватить меня зубами за ботинок.
Тут Банни проделал нечто или невиданно храброе, или невиданно глупое. Он прыгнул на чудовище, пытаясь массой тела придавить скорпионий хвост, — жало пронеслось в сантиметре от его лица.
— Стащи его с меня! — орал Старший голосом, полным боли.
Мастиф даже без громоздкого своего хвоста весил больше центнера, и теперь вся эта гора мышц громоздилась на Старшем. А тут еще Банни прыгнул сверху — тоже не мотылек. Лоб и щеки Старшему обрызгали увесистые капли яда.
Я отвел ногу и пнул тварь так, как не пинал еще, пожалуй, никого и ничего. Чувствовалось, как под ударом хрустнули сломанные ребра, и псина (я даже удивился) гавкнула по-собачьи. Более того, фокус сработал, и она съехала вбок. Я толкнулся и пнул снова, с такой же силой. Пес-скорпион отвалился, а Банни буквально сдернул его со Старшего. Обнявшись на дружеский манер, они покатились по полу, Банни обхватил монстра рукой за бычью шею. При этом свирепостью рыка собаку он, пожалуй, превосходил. Видно было, как под рубашкой у него взбухли валуны мышц. Он всем телом дернулся сначала вперед, затем назад. Громкое «хрусть» — и скорпионье отродье неуклюже обмякло.
— Твою мать, — бессильно с него скатившись, произнес основательно запыхавшийся Банни.
Я стоял на коленях, помогая Старшему сесть. Чтобы отереть у него с лица ядовитые капли, я вскрыл аптечку и достал оттуда марлевые тампоны.
— Болит? — спросил я.
— Есть чуток, — поморщившись, ответил он. — По-моему, ребра гавкнулись.
Я отстегнул лямки бронежилета Старшего и прикоснулся к его бокам. То, как он болезненно, со свистом втянул воздух, говорило само за себя.
— У тебя, по-моему, весь бок треснул. Пять-шесть ребер.
— Вот гребаный… — пытаясь ощупать себя рукой, сказал он и опять зашипел от боли. — Вот ч- черт…
Под пальцами у себя я ощутил влагу.
— Да у тебя кровь.
Я крайне осторожно поднял майку Старшего и оглядел спину. Лучше бы я не смотрел. Побуревшая кожа на боку была скользкой от крови, а посередке сквозь мышцы и кожу торчали два белых обломанных конца кости.
— Ну как, шибко хреново?
— Да ничего хорошего.
— Так что там у меня, кэп?
— Открытый перелом пары ребер. Остановить кровь я смогу, но вправить их сейчас не получится.
— Да черт бы с ними. Мне сейчас главное в деле участвовать.
— Мужичина, — сказал Банни, караулящий над нами периметр, — ты только что поучаствовал в жесткой передряге с чудищами-мутантами. Ты теперь этой хренью до скончания лет можешь бахвалиться. На весь свет.
— Если этому свету нынче кирдык не настанет, Рэббит, — напомнил Старший. — Мы еще тех нацистских шизоидов не поймали, или ты забыл?
— Намек понят.
— Может, обезболивающего, Старший? — спросил я, когда наконец получилось остановить кровь.
— Скажи «нет» наркотикам, — угрюмо усмехнулся он.
— Посмотрим, сумеешь ли ты устоять.
Мы помогли ему подняться на ноги, но только и всего: от боли он не мог сделать ни шага. Старший называл нас именами, о которых я лучше умолчу. Банни помогал ему двигаться — в целом получалось, но о дальнейшем участии Старшего в операции не могло быть и речи. Мы все это понимали.
— Слушай, кэп, ступайте-ка вы с Рэббитом дальше без меня. А я лестницу буду прикрывать.
— Какой из тебя прикрывальщик, — заметил Банни. — Ты и винтовку-то сейчас не удержишь.
— Ничего, пацан, я и с пистолетом справлюсь. Хочешь, покажу? Иди вон туда, а я тебе дырочку в одном месте проделаю.
— Ладно, ладно, старый ты ворчун.
— Ребята, время тикает, — напомнил Старший. — Жмите скорее.
— Все, нас уже нет, — сказал я, направляясь в недра здания.
Спустя секунду-другую я расслышал, как меня нагоняет Банни.
Я оглянулся: Старший стоял в дверном проеме. Вокруг него были грудой навалены мертвые чудовища, среди которых он смотрелся каким-нибудь былинным воином на поле брани. Прежде чем скрыться за поворотом, он нам напоследок помахал.
Глава 119
— Дрозд-три Дьякону.
— Дьякон на связи.
— Посылка доставлена, — доложил пилот. — Над Джорджией сгустилась мгла.
— Вас понял. Молодцы, Дрозды.
Откинувшись в кресле, Черч посмотрел на ячейки экранов. Вплоть до этой секунды они передавали изображение с камер, вмонтированных в шлем каждого полевого оперативника ОВН из задействованных на Акульем рифе. В данную минуту все ячейки померкли, за исключением прибора ночного видения со спутника.
Сзади кто-то подошел. Руди Санчес.
— Что там происходит? — спросил он.
Черч пояснил насчет электромагнитной бомбы, добавив при этом:
— Так что если нам повезло, Сайрусу не удастся получить доступ к компьютерному терминалу и выслать код Волны вымирания.
— Если повезло? — переспросил Руди. — Dios mio.
