– Да минут десять назад, сэр.
– Где?
– Там, она проехала мимо. Кони были свежие.
Макс мысленно простонал. Вот незадача! Наверное, он ее обогнал по дороге. Макс вручил конюху еще полкроны и дернул дверцу кареты.
– Вы двое, я хочу, чтобы вы догнали эту карету. Вы знаете, как она выглядит, так что давайте, нагоните ее до Кентербери.
– Нет, сэр, нет.
– Что еще? – повернулся Макс к конюху.
– Ваша карета ехала не в Кентербери, сэр. Она возвращалась в Лондон.
– Что?!
Конюх повторил. Карета ехала не в Дувр, а в Лондон. Он был уверен в этом, как и в том, что это именно та карета, которую описал господин.
Макс почесал затылок. Какого черта творит эта женщина? Но все равно, надо ехать за ней. Макс сунул конюху щедрые чаевые и повернулся к форейторам.
– Если хотите получить эти золотые, – сказал он, доставая из кармана пару гиней, – перестаньте скалиться и давайте двигайтесь. Надо догнать ту карету.
Эйнджел была в полном отчаянии. Ну что она за дура! Знала же, что суда на Остенде отплывают не из Дувра! Так что ее туда понесло?!
Она бросила взгляд на Бентон. Та проснулась и несмело поглядывала на нее, что было неудивительно – еще когда Эйнджел только-только приказала поворачивать обратно, она пригрозила Бентон увольнением, если та скажет хоть слово.
За окном послышался топот и позвякивание сбруи. Эйнджел посмотрела. Кто-то старался ее обогнать. Наверное, ее лошади подустали, придется сменить в Рочестере.
Внезапно карета замедлила ход, затем остановилась. Бентон охнула, выпучив глаза от страха. Наверное, испугалась разбойников. Глупости! Какие разбойники среди бела дня на дуврской дороге!
Дверцу кареты дернули с такой силой, что Эйнджел подумалось, это и в самом деле разбойники.
– Леди Роузвейл!
Да это же Макс! Нет, невозможно. Ей снится, наверное.
– Леди Роузвейл, вы не скажете своей горничной выйти? Мне надо срочно поговорить с вами, а в этом возке трое не поместятся.
Бентон посмотрела на открытую дверь, на Эйнджел и забилась в угол.
– Давай выходи! – строго приказал Макс. – Не бойся, никто тебя не бросит, поедешь в моей карете.
Как только Бентон вышла, Макс залез внутрь и сел напротив Эйнджел.
Она не могла отвести от него глаз. Она думала, что потеряла его, а он вдруг появился из ниоткуда, точно рыцарь в старом романе. В голове вертелись сотни вопросов, но Эйнджел все смотрела и не могла наглядеться.
– Миледи Эйнджел, – заговорил Макс как будто сердито, – я не могу вас понять. Может, вы мне объясните, что вы делаете на дуврской дороге? Как я понял, вы были в Дувре?
– Да.
– А зачем?
– Я узнала, что вы собираетесь вернуться в армию, но решила не отговаривать вас. Нет, Макс, я просто хотела… мне была невыносима мысль, что вы уйдете на войну, не зная о том, что… – Она увидела удивление в глазах Макса и осеклась.
Продолжительное молчание нарушил Макс.
– Не зная о чем, Эйнджел? – спросил он мягко.
– О том, что у вас есть… друзья, которые желают вам добра и молят Бога, чтобы вы благополучно вернулись.
– Друзья? – Макс взял ее руку и сжал. – Или один особый друг?
Эйнджел со счастливым вздохом закрыла глаза. Карету качнуло, Макс быстро поднялся и сел рядом с Эйнджел, не выпуская ее руки.
– Так вы ездили в Дувр из-за меня? – спросил он серьезно.
Эйнджел кивнула.
Макс обхватил ее лицо ладонями и повернул к себе.
– Дурочка, ну с чего ты взяла, что я сяду на корабль в Дувре?
– Я как-то не подумала, – пролепетала Эйнджел, – просто поехала, и все. Я так боялась, что не успею.
– А я здесь и никуда больше не собираюсь. Незачем, – сказал Макс и приник к ее губам долгим, страстным поцелуем. Когда они наконец отстранились друг от друга, он скорее утвердительно, чем вопросительно произнес: – Теперь ты выйдешь за меня.
