противоречивых чувств, завершившаяся победой преданной любви – к брату. Не оставалось сомнений, что ради Эвана он готов пожертвовать всем, даже собственным счастьем.
Слезы заволокли ей глаза. Из последних сил она заставляла себя улыбаться, старалась вести себя так, будто это самый счастливый миг в ее жизни, хотя на самом деле никогда еще не была так несчастна.
Эван настоял на совместном ужине: победу полагалось отпраздновать. Для празднования был выбран один из самых изысканных ресторанов. Усаживаясь за столик, Джессика заметила, что женщины поглядывают на нее с завистью. Ничего удивительного: давно уже Эван не выглядел столь очаровательным.
Они уже вышли из ресторана и ожидали, когда подадут машину, как вдруг словно из-под земли вынырнул репортер и щелкнул вспышкой. Джессика было запротестовала, но Эван заверил, что такова цена славы и надо ее уплатить.
На следующее утро ни свет, ни заря позвонила мать. Джессика никак не могла – и не хотела – проснуться. Телефонный звонок вырвал ее из сладкого сна.
– Видела? – выпалила Джойс вибрирующим от восторга голосом. – Я уже позвонила в редакцию и попросила сделать копии для Лоис и для меня. Потрясающе!
– Что потрясающе, мама?
– Снимок, что же еще! Вы с Эваном красуетесь на страничке светской хроники – а внизу очень миленькая подпись. Ты, кажется, не читаешь газет, так вот: в четверг тоже было упоминание о тебе. Рядом с Эваном! Ты представить себе не можешь, дорогая, как я рада.
– О Боже, – прошептала Джессика, которая медленно соображала спросонья. – Вспомнила. Вчера вечером мы нарвались на репортера.
– Вот-вот, об этом я и толкую. Снимок появился сегодня, в утренней газете. Я в восторге, папа тоже, уж не говоря о Лоис и Уолтере.
Джессика была не в восторге.
– Что тебе в этом снимке, мама?
– Это больше чем снимок, солнышко. Для тебя – и для меня тоже – это исполнение мечты. Тебе же так нравился Эван, и вот теперь, через столько лет, ты добилась взаимности!
– Мама, ты ничего не понимаешь, мы с Эваном...
– Знала бы ты, как мы с Лоис довольны! Конечно, мы понимаем, для свадебных планов рановато, но нам так приятно, что наши дети встречаются. Моя дочь выходит замуж за Драйдена! Ах, эта свадьба станет для нас величайшим событием. И для меня, и для папы.
Она остановилась, чтобы перевести дыхание, и затараторила снова:
– Свадьбу лучше всего сыграть осенью. Мы с Лоис так давно дружим, и – подумать только – у нас могут быть общие внуки! Какое счастье!
Джессика терла глаза ладонью, стараясь удержать слезы.
– Мама...
– Но я, разумеется, не хочу давить на тебя.
– Разумеется, не хочешь.
– Хорошо. Прости, что разбудила тебя, дорогая. Мне следовало бы догадаться, как ты измучена после этой недели. Спи дальше. Договорим потом.
Заснуть теперь было немыслимо. Джессика босиком прошлепала на кухню и сварила кофе, чтобы взбодриться. Налив кофе в чашечку, она поставила ее на кухонный столик. Забравшись на стул с ногами, положила подбородок на колени, дожидаясь, пока кофе остынет. От кофе бодрости не прибавилось, она молча пила его, раздумывая, что же ей делать дальше.
Чем дальше, тем хуже. Она чувствовала себя загнанной в ловушку: все, даже люди самые близкие, полагают, что она на седьмом небе от счастья. Эван! Отвечает взаимностью! А она любит Дамиана.
Телефонный звонок так испугал ее, что она аж подскочила и пролила горячий кофе на руку.
– Да! – рявкнула она в трубку.
– Ты чего на людей кидаешься?! – возмутилась Кэти, ибо именно она угодила Джессике под горячую руку.
– Извини! – Меньше всего ей хотелось рявкать на Кэти.
– Утром беру я в руки газету – и нате вам: меня приветствует твоя улыбающаяся физиономия!
– Представляю твою радость.
– Не представляешь. Но что-то в этом снимке не так. Ты не с тем братом. Будешь оправдываться?
– Нет.
– Почему?
Джессика вздохнула.
– Это долгая история.
– Изложи покороче.
Она снова вздохнула.
– Эван решил выйти из депрессии...
