– Эван, нам нужно поговорить, – сказала она, не поднимая глаз. Всю дорогу до офиса она репетировала свою речь.
– Не сейчас, Джесс. Извини. Мне придется целый день сидеть в суде на слушаниях дела Портера. Но не волнуйся, наговоримся вечером, у нас будет уйма времени. Я заеду за тобой в полседьмого, ладно?
– Ладно, – пробормотала она, выдавив слабую улыбку.
К тому времени, когда Эван заехал за ней, Джессика твердо решила высказать ему все после матча, подумала она, когда они останутся наедине.
Эван тоже был настроен решительно, видимо собираясь окончательно ее покорить. У них оказались места прямо напротив основной базы, так что вид был превосходный. Они наспех перекусили – горячие сэндвичи, соленые орешки – и даже успели пропустить по кружке пива. Она давно не видела Эвана таким веселым, он развлекался от всей души. Аплодировал команде, кричал и даже – когда их любимцы выиграли очередные несколько очков – засунул пальцы в рот и издал пронзительный свист. За годы своего детского шпионства ей ни разу не довелось слышать, чтобы он так свистел.
– Мама спустила бы с меня шкуру, – объяснил он, когда она его об этом спросила. Воспитанному человеку свистеть не полагается, – произнес он так похоже на Лоис Драйден, что Джессика расхохоталась.
– Неужели ты слушался маму? – поддразнила она.
– Оказалось, что и папа свиста не переносит, – сказал Эван тоном человека, лишенного счастливого детства.
Джессика слегка удивилась – она предполагала, что Эвану, любимцу семьи, позволялось все.
Во время седьмой подачи Эван дотянулся до ее руки и сжал пальцы. Она не оттолкнула его, слишком уж он был мил, на такого не посердишься долго. Именно об этом его даре – очаровывать – и толковал его отец во время их последней беседы на пикнике. Эван – прирожденный лидер. Людей всегда тянуло к нему. Его везде принимали, ценили, обожали, а в трудных ситуациях в нем видели человека, способного решить все проблемы.
Внезапно Джессика почувствовала, как он напрягся: выпустил ее руку из своей, оцепенел, пристыл к своему месту. Затем судорожно глотнул воздух, потом, кажется, вообще перестал дышать.
– Эван?
Он ответил ей вымученной улыбкой. В это мгновение толпа взревела, и болельщики повскакивали с мест. Джессика понятия не имела, что происходит на поле. Она смотрела лишь на Эвана и думала только о нем.
– Что случилось? – спросила она, когда шум стих.
– Ничего. – Он снова улыбнулся для отвода глаз, но улыбка вышла кривой. Случилось что-то серьезное, и она была твердо намерена выяснить, что именно.
– Пойдем, – сказала она и встала, не дожидаясь его. – Мы уходим.
– Джессика, нет, все в порядке. Чего ты всполошилась?
– Не пытайся меня обмануть, я тебя вижу насквозь.
– Давай досмотрим, ничего со мной не случилось, – упирался он.
Не обращая на его слова никакого внимания, она собрала свои вещи и двинулась к выходу. Ему ничего не оставалось, как потащиться следом.
– Ну и упрямица, непременно ей надо на своем настоять! – брюзжал он, догоняя ее.
Они вышли со стадиона, их шаги отдавались гулким эхом на каменных ступенях. Изнутри доносились выкрики и аплодисменты болельщиков. Эван пару раз с сожалением обернулся назад.
– Ладно, а теперь расскажи мне, что с тобой такое стряслось? – потребовала Джессика, когда они дошли до стоянки.
– Ничего со мной не стряслось.
– Если ты еще раз скажешь «ничего», я завизжу. Ну, кого ты увидел? – Но она уже знала ответ. Только один человек мог вызвать у Эвана такую болезненную реакцию – женщина, которую он любил и потерял.
– С чего ты взяла, что я кого-то увидел? – разъярился Эван.
– Это была Мэри Джо?
Он остановился так резко, что она проскочила вперед и только через несколько шагов сообразила, что он отстал.
– Кто тебе рассказал о Мэри Джо? – Голос его звучал хрипло.
– Никто. Надеюсь, что расскажешь ты.
– Извини, Джесс, но...
– Нет, Эван, это ты меня извини, но я все-таки скажу, что думаю: нельзя так увязать в своем прошлом. Слишком долго ты лелеял свою боль. Пора ее отпустить. Давно пора! – Джессика сунула руку ему под локоть и потащила к машине.
Всю дорогу до ее дома он угрюмо молчал. Джессика вовсе не была уверена, что поступает правильно, настаивая на исповеди, которая может разбередить его рану. Но, с другой стороны, она понимала, как опасно замыкаться в своем несчастье.
Джессика прошла на кухню, включила свет и сварила кофе. Эван сперва уселся, но вскоре встал и начал бродить по ее крошечной квартирке.
Через несколько минут Джессика устроилась в своем любимом кресле, наблюдая, как Эван нервозно
