он.
Да, сейчас она не в претензии. Если бы кто-нибудь мог знать, что вытворяла его мать, чтобы по- новому взглянуть на обстоятельства своего брака.
Он помнил реакцию отца, когда тот впервые застал свою жену с другим мужчиной. Это случилось в Лондоне. Максу тогда исполнилось десять лет. Отец наблюдал за происходящим несколько секунд, затем захохотал, пинками выгнал незадачливого любовника из дома и, по сути, изнасиловал свою собственную жену. К счастью, учитель Макса успел увести мальчика в другую комнату, чтобы не позволить ему быть свидетелем того, что надолго, если не навсегда, оставило бы шрам в его душе. Поразительно, на лице его матери все следующее утро сияла улыбка. От всего этого у Макса кружилась голова, он ничего не понимал. Он думал, что наконец-то теперь его родители помирятся, будут счастливы вместе. Поскольку любил их обоих.
А спустя неделю они с мамой набрели на отца, развлекающегося с горничной в гостиной. Глаза девушки были блаженно прикрыты, легкие вздохи слетали с ее губ, и это было так похоже на то, что он видел на лице матери.
Ее иллюзии были в очередной раз разрушены. А через несколько месяцев родилась его младшая сестра.
Макс, хотя и продолжал любить своего отца, никогда не мог простить его за то, что тепло навсегда исчезло из глаз матери.
— Глупо жениться по любви.
Он нежно погладил руку Миранды.
Та в ответ нахмурила брови и возразила:
— Решительно не согласна. В противном случае это не брак, сделка.
— Видеть одно и то же лицо каждое утро? Быть привязанным к этому человеку до конца своих дней? Лучше жениться на какой-нибудь холодной, бесчувственной женщине, которая может временами и развлекать тебя, и выполнять свои обязанности, не требуя чего-то большего.
— Это ужасно, — сказала Миранда.
— Брак всего лишь бизнес, — уныло сказал он, пытаясь добиться ее понимания.
— Как вы можете говорить так? Вы писали… — Она глубоко вздохнула. — Вы, кто так много говорит об обольщении?
— Я не возражаю ни против брака, ни против любви, — продолжал Макс, стараясь убедить ее. — Я только против любви в браке.
Она помолчала немного.
— Мне очень жаль вашу матушку. И вашего отца, что они по-своему любят друг друга, — добавила она мягко. — Даже если не очень счастливы порой. Солнце снова взойдет. Придет и новая любовь. Эта временная боль, возможно, никогда не забудется, но наступающий день обрадует вас новыми ощущениями, которые могут возникать только у человека, пережившего потрясения.
— Это похоже на взгляды моего отца. У него всегда наступал новый день. И появлялась новая подруга.
— Я не имею в виду подобные отношения. Они носят сиюминутный характер. Я говорю о большом, настоящем чувстве.
Виконт покачал головой:
— Не очень-то я в него верю. Сентиментальность делает нас слабыми.
Она наклонила голову, прислонившись к нему, и ее пальцы гладили его колено.
— А вот я, к примеру, сентиментальная. Но не слабая.
Он зажал между пальцев ее руку в шелковой перчатке. Да, Миранда удивляла его снова и снова. Девушка, которую он встретил в книжной лавке, не могла купить такой предмет роскоши. И даже не потому, что у нее не было средств. Просто они были ей не нужны тогда.
— Сентиментальность — это прерогатива женщины.
— Шекспир сочинял прекрасные сонеты. Только человек, способный на глубокие чувства, мог создать такое, — добавила она.
Эти слова проникли ему в душу. Его пальцы барабанили по сиденью.
— И посмотрите, куда это его завело? — спросил он, не глядя на нее. — Все иллюзии гениального драматурга закончились браком. Уверяю вас, великие чувства находятся где-то в свободном полете. Они выше уз брака.
— Творения Шекспира прекрасны, какие бы слухи ни сопровождали его личную жизнь.
«Но каково было самому гению?» — хотел спросить виконт. Теперь его пальцы барабанили еще более агрессивно. Глупо с его стороны оценивать Миранду по тем стандартам, которые Он установил для себя. Кроме того, он не мог бы справиться с эмоциями. И ненавидел ту слабость, которую они непременно порождают в человеке.
— Те вещи, которые случаются помимо вашей воли, составляют исключение. Они поддерживают интерес во взаимоотношениях, рождают жажду чего-то нового. Полная свобода — это способность жить и дышать. То, чего не могла бы разрушить повседневная рутина.
Миранда отняла руку и отклонилась на спинку сиденья. Ее ладонь больше не опиралась на его колено.
— Значит, вы опасаетесь поддаться сильному чувству. Поскольку за ним неизбежно последует утрата чего-то важного для вас? Я правильно поняла?
— Да.
Его глаза были плотно закрыты, а внутри он ощущал разлад, дискомфорт, а может, просто раздражение неожиданным поворотом беседы.
— Вы такой упрямец. Но согласитесь: сиюминутные страсти позволяют разглядеть их объект только снаружи, тогда как истинное чувство позволяет заглянуть в глубину души.
— И это говорите вы, кто делает первые шаги за пределы вашего пыльного книжного магазина. — Прищурившись, он посмотрел на нее: — Вы, которая совсем не знает жизни. Удивительно!
Она подняла подбородок.
— Почему бы и нет?
— Видите ли, Миранда, разница между нами в том, что я пытаюсь игнорировать препятствия и преодолеть их, а вы предпочитаете витать в облаках и стоять в стороне от реальной жизни, предпочитая книжную иллюзию.
— Возможно, в этом кроется причина, объясняющая, почему меня все время влечет к вам. — Она сказала это мягко, отрешенно, ее лицо все еще было повернуто к окну. — Но как я уже говорила, я стараюсь меняться. Становиться ближе к реальным вещам. И сокращаю таким образом наши разногласия.
Он еще больше сощурился. А внутри все закипело.
— Не знаю, что вам на это ответить. Ваши слова пробивают брешь в моих понятиях о жизни.
— Что делать, все мы со временем меняемся.
Каждый мускул его тела напрягся. Он истолковал ее слова в том смысле, что ее чувство к нему — проявление слабости, от которой ей хотелось бы избавиться.
И это ему очень не понравилось.
Получается, что она использовала его аргументы против него самого.
Попал в собственную ловушку!
Он взглянул в другое окно. Неясные очертания окрестностей мелькали перед его взором. Как же он мог не заметить, что сам становится заложником ситуации? Какое неприятное ощущение — собственная уязвимость!
А в чем выход?
Добиться того, чтобы он почувствовал пресыщение этой женщиной? Он, напротив, желал ее все больше каждый раз, как только видел ее. Когда говорил с ней…
Карета накренилась на повороте. Они въехали на подъездную аллею, где кроны деревьев, соединяясь, создавали туннель. Пятна теней чередовались с пятнами света.
Перед ними открылся огромный каменный особняк, со всех сторон окруженный лесом. Ни парков, ни лабиринтов, ни фонтанов. Просто уютный дом, так радующий своим покоем после городской сутолоки. В нем
