Она поступает так в высших целях, Господь простит ей. — Я знала леди Кэтрин еще тогда, когда она была крошкой. Возможно, я смогу помочь вам ее понять.
— Буду очень признателен вам, госпожа аббатиса, — сказал Фицалан, в глазах которого сквозило отчаяние.
— Я понимаю, вы были терпеливы с Кэтрин.
Бросив на него колючий взгляд, она добавила:
— По большей части. — Было неблагоразумно проявлять слишком большую мягкость. — Я не уверена, что вы знаете достаточно о ее браке с Рейберном.
Она с трудом смогла произнести имя этого ужасного человека и не сплюнуть.
— Если бы мать Кэтрин была жива, она смогла бы убедить отца Кэтрин и короля подыскать ей мужа, который лучше отвечал бы их целям. Без ее благотворного влияния они остановились на омерзительном человеке, который с ней ужасно обращался. Что касается меня, то я не удивилась, когда Рейберн пошел против короля.
Она надеялась, что ее слова не прозвучат так, словно король заслужил последствия своего неудачного выбора, хотя на самом деле она так и думала.
— Кэтрин унаследовала красоту своей матери. — Она вздохнула. — До появления Рейберна она была не просто хороша — она вся сияла, ее глаза излучали свет. Он лишил ее этого.
Ее огорчало, что она неспособна выразить свою мысль словами, но Фицалан кивнул, как если бы понял ее.
— Я советую проявить больше терпения. Дайте ей время вам поверить, и она станет хорошей женой.
— Я хотел, чтобы она была мной довольна, — сказал Фицалан, — ради наших детей и меня самого.
Из того, как это было сказано, аббатиса Толкотт почувствовала, что он хочет для своих детей того, чего был лишен сам. Да, он ей нравился. Даже очень нравился.
— Если вы вернете блеск ее глазам, обещаю — Кэтрин будет приносить вам радость… и родит много детей.
Она надеялась, что не подмигнула ему, старые привычки долго живут.
— Приезд моей жены доставил вам много хлопот — вам и всему монастырю, — сказал Фицалан. — Я весьма сожалею.
Аббатиса кивнула.
— Я не могла позволить ей остаться здесь. В горячке Кэтрин позабыла, что король дал ей на выбор два пути, и ни один из них не предполагает ухода в монастырь.
Аббатиса дала знак сестре Матильде, которая немедленно поднялась, чтобы поговорить с кем-то, стоявшим тут же за дверью.
Вскоре они услышали легкие шаги на лестнице. Фицалан поднялся на ноги, но аббатиса дала ему знак оставаться на месте. Она вышла в открытую дверь и встретила Кэтрин на площадке у лестницы.
— Скажите мне, — негромко произнесла она, беря Кэтрин за руки, — согласны ли вы выполнять данные вами обеты и вернуться к вашему мужу?
Кэтрин кивнула, не поднимая глаз:
— Разумеется, на то воля Божья.
Хотя Фицалан стоял всего в нескольких метрах от нее, Кэтрин даже не взглянула в его сторону.
— Ваш новый муж представляется мне благородным человеком, который заботится о вашем счастье. Женщина не может желать большего.
Его красивая внешность, несомненно, дополняла его достоинства, но аббатиса не могла высказать этого вслух. Она обняла Кэтрин и воспользовалась возможностью шепнуть ей на ухо:
— Скоро я узнаю, какое донесение получил Оуэн Глендовер от французского двора.
— Вы сообщите мне, когда узнаете? — шепнула Кэтрин в ответ.
— Да. — Аббатиса выпустила ее и сказала: — Да благословит Господь вас обоих.
Она повернулась и вместе с сестрой Матильдой пошла к лестнице, оставив Кэтрин лицом к лицу с ее мужем.
Кэтрин сцепила руки, чтобы унять дрожь, и шагнула в комнату. Не в силах взглянуть Уильяму в лицо, она пошла к нему, глядя на его сапоги. В церкви она твердила слова извинения, которые ей предстояло произнести. Но когда она открыла рот, горло у нее перехватило.
Вдруг перед ней оказалось лицо Уильяма. Господи, он встал перед ней на колено. Она ничего не могла прочитать в его глазах цвета янтаря, но не смогла бы отвести от них взгляд, даже если бы попыталась.
— Я прошу прощения за то, что напугал вас прошлой ночью, — сказал он, беря в ладони ее стиснутые руки. — Мне не следовало приходить к вам пьяным… и… так вести себя. Но вам не нужно было уезжать, — сказал он строже. — Вы могли остановить меня словами. Вы должны были закричать — я не причинил бы вам вреда.
Не понимая, чего он ждет от нее, она прошептала:
— Благодарю вас.
— Я приехал, чтобы забрать вас отсюда, и я приношу вам клятву.
Следующие слова он произнес медленно и намеренно громко, не спуская глаз с ее лица:
— Я клянусь вам, Мэри Кэтрин Фицалан, что никогда не обижу вас.
Произнеся это, он встал и сказал:
— Но во всем этом есть и ваша вина.
Кэтрин почувствовала, что краснеет. Она подумала о своем отказе прийти в его спальню.
— Я очень сожалею о своем отказе, — пробормотала она. — Я собиралась просить прощения, как только у меня будет возможность.
— Вы нарушили данное мне слово. — Он возвышался над ней со стиснутыми кулаками, голос его дрожал от гнева. — Вы обещали никому не говорить, что мы не вступили в брачные отношения. И вот я узнаю, что вы рассказали об этом аббатисе Толкотт, а также экономке.
— Я сожалею, — сказала она, удивленная, что именно это вызвало его самый большой гнев. — В горячке я позабыла об этом.
— Вы могли бы с тем же успехом объявить об этом в зале во весь голос. Каждому, пусть вы не говорили об этом прямо, все становится ясно, когда он слышит, что вы явились сюда с намерением просить о признании брака недействительным!
Наступило молчание, потом он сделал глубокий вздох и провел руками по волосам.
— Мы сейчас вернемся, — сказал он, и его голос теперь был убийственно спокойным. — И больше вы не покинете замок без моего разрешения.
Она кивнула, послушно взяла предложенную ей руку, но он не двинулся к двери.
— Впредь вы будете держать данное мне слово, — сказал он, не спуская с нее взгляда, твердого, как гранит.
Его слова прозвучали и как требование, и как предупреждение.
— Обмана я не потерплю.
Когда Уильям вел Кэтрин мимо полудюжины мужчин, в ожидании стоявших рядом со своими конями во дворе аббатства, она отводила глаза. Он подвел ее к Джейкобу, одиноко стоявшему в стороне от остальных.
— Тебе не следовало участвовать в этом безрассудном бегстве, — сказал Уильям, угрожающе тыча указательным пальцем слуге в грудь. — Вам сильно повезло, что вы благополучно добрались сюда среди ночи. Нам с тобой надо прийти к пониманию, или ты не сможешь остаться у меня в услужении. Стража на воротах, которая пропустила беглецов, еще будет держать передо мной ответ.
Кэтрин оценила, что Уильям отчитал Джейкоба не в присутствии других людей. Она также поняла, почему он сделал это при ней. С ее стороны было безрассудно пускаться в путь с одним лишь старым слугой в качестве охранника. Старый Джейкоб сделал бы все, что она просила, и она воспользовалась этим.
Услышав крик Джейми, она повернулась и увидела, как он вырвался из рук послушницы и бросился к ним через весь двор. Вместо того чтобы подбежать к ней, мальчик на полной скорости бросился к Уильяму. Он взвизгнул от удовольствия, когда Уильям поймал его. Вспомнив слова аббатисы Толкотт о том, что она
