вреда.
Бесшумно ступая, она вошла в гостиную. Патрик не включил свет и сейчас стоял у окна, глядя в темноту.
— Ты хочешь, чтобы я ушел? — Его глубокий голос, прорезая тишину, словно обволакивал Анну мягкой дымкой, и она почувствовала, что упокаивается.
Это же мой коллега, уговаривала себя девушка, профессия которого — спасать людские жизни. Он добрый и заботливый, иначе не стал бы врачом.
— Нет, — вздохнула она. — Оставайся. Хочешь что-нибудь выпить? — Она протянула руку к выключателю.
— Не надо, — резко остановил ее Патрик.
Обернувшись, Анна увидела, что он по-прежнему смотрит в темноту.
— Так будет спокойнее. Нам нужно сказать друг другу многое, что не выдержит яркого света…
Анна кивнула, прошла в другой конец комнаты и уселась в кресло у камина. Поджав под себя ноги, она, словно внезапно озябнув, обхватила себя руками.
— Можно мне присесть? — вежливо спросил Патрик, и, несмотря на напряжение, повисшее в комнате, Анна невольно улыбнулась, приглашающим жестом указав ему на диван.
Он уселся в уголок и вытянул ноги. Анна услышала, как скрипнули его ботинки, когда он скрестил лодыжки, и живо представила себе, как он переплетает пальцы и кладет их на пряжку ремня. Снова наступила долгая пауза.
— Тебе все еще страшно? — спросил Патрик.
Анна задумалась. Впервые она встретила человека, которому удавалось так точно читать у нее в душе. Впрочем, этого следовало ожидать, ведь Патрик Хайлендер явно отличался от других людей.
— Не то чтобы страшно… — Она запнулась, не зная, как объяснить свои ощущения.
— Тогда почему ты от меня сбежала?
— Я не…
— Ты весь день старалась не сталкиваться со мной, — продолжал Патрик, не обращая внимания на ее слабую попытку протестовать.
Анна надолго замолчала. Он прав, признала она. Я действительно всю смену пыталась сделать так, чтобы нам не пришлось вместе работать.
Ну, и чего ты добилась? — ехидно спросил у нее внутренний голос. Выиграла несколько часов, которые все равно ничего не дали, ибо после истории с мистером Мартинесом ты так и не смогла прийти в себя.
— Я была не готова с тобой разговаривать, — честно призналась девушка, решительно вздернув подбородок. — Мне надо было многое обдумать.
— А теперь готова? — Голос Патрика звучал хрипло, выдавая его волнение.
— Нет еще, — покачала головой Анна. — Я пока не могу осознать то, чему стала свидетелем.
— А что подсказывает тебе интуиция?
— Бежать куда глаза глядят, — мгновенно отрезала она.
Патрик засмеялся, оценив ее реакцию.
— Понял, — отозвался он, глубоко вобрал в легкие воздух и с шумом выдохнул.
Снова наступило молчание, но в этот раз уже не такое напряженное, как в начале разговора.
— Я виноват перед тобой, — наконец нарушил затянувшуюся паузу Патрик. — Мне надо было предупредить тебя о том, что я собираюсь делать, но времени не было.
— Я бы, наверное, тебе все равно не поверила, — прямо сказала Анна. — Если бы ты сказал, что попытаешься сдержать кровотечение пациента, усилием воли снизив ему кровяное давление…
— Я так и знал! — В голосе Патрика прозвучало тихое торжество. — Ты действительно чувствовала, что я делаю.
— Я ведь держала руку на пульсе мистера Мартинеса. — Она машинально попыталась скрыть правду, и ее сердце заколотилось быстрее, как всегда перед угрозой разоблачения. — Я считала удары…
— Нет! — оборвал ее Патрик. — Не нужно лгать и изворачиваться сейчас, когда мы одни! Это слишком важно, и игры тут ни к чему.
Девушка сжалась, сцепив на коленях пальцы.
— Ты прав, — наконец призналась она. — Нет смысла отрицать, когда все зашло так далеко.
— Давно ты знаешь? — спросил Патрик.
— О чем?
— О моем даре. — В его голосе прозвучало легкое нетерпение.
— Я о нем и не догадывалась, пока сегодня… Поэтому и была так потрясена.
— Но ты ведь уже некоторое время улавливаешь мои мысли…
— Нет, — поспешно вставила Анна, вспомнив свое объяснение с Алексом. — Не мысли, а только ощущения. Я… это происходит с тех пор, как я себя помню, особенно когда человек ко мне прикасается…
Ее голос прервался, когда она поняла, в чем призналась, потому что последний разговор на эту тему привел к тому, что человек, за которого она собиралась выйти замуж, отвернулся от нее.
Девушка была рада, что в комнате темно и Патрик не заметит краски стыда, залившей ее щеки. Ей всю жизнь приходилось стыдиться своих необычных способностей, и она не хотела видеть, как изменится его лицо, когда он поймет, что перед ним ненормальная.
— По какой линии передается у вас в семье этот дар? — спокойно спросил Патрик.
Анна не поверила своим ушам. Его голос звучал так буднично, словно речь шла о самых обыденных вещах.
— По… материнской, — запинаясь, ответила она. — Но в нашей семье это считали вовсе не даром, а проклятием. Так много жизней разрушилось из-за него…
— А у меня он передается и по отцу, и по матери, — сообщил Патрик.
— У тебя?.. — У нее перехватило дыхание.
— Да.
—
— Если бы все было так просто, — засмеялся Патрик. — Я унаследовал их дар, а вот навыки пришлось приобретать.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я предпочел бы играть со сверстниками, но дед был строгим учителем и настаивал на том, что я должен учиться распознавать лекарственные растения и готовить из них снадобья. А упражнения, которые он заставлял меня делать, чтобы читать в душах людей, были очень утомительными.
— Неужели у вас в Шотландии люди не сторонятся таких, как мы?
«Мы», мысленно повторила Анна. Как это странно — встретить человека с таким же даром. Кроме матери, которая всячески старалась подавить в себе все признаки «необычности», Анна никогда не встречала себе подобных.
— Даже наоброт, — отозвался Патрик. — Такие люди всегда пользовались огромным уважением. Они и становились членами касты друидов. Конечно, люди побаивались их, считая колдунами, но охотно обращались за помощью, когда нужно было кого-то исцелить.
— А тебе не было трудно сочетать то, что ты узнал от деда, и то, чему тебя учили в медицинском институте?
— Да нет, пожалуй, — задумчиво ответил Патрик. — Просто если от деда я все узнавал устно, то учиться пришлось еще и по книгам. А в том, что касается работы с пациентами, разница очень невелика.
Анна задумалась, все еще не в силах прийти в себя. Ведь теперь все ее прежние представления о себе и окружающем мире должны были измениться.
— Когда ты заподозрил, что у меня тоже есть дар? — спросила она.
— Как только ты попыталась его скрыть. — В голосе Патрика зазвучали веселые нотки. — Может, ты и считаешь себя хорошей актрисой, но я тебя сразу разгадал.
— А почему ничего не сказал?
— Я ведь мог и ошибиться. Мне очень хорошо известно, с каким ужасом относятся к таким
