всего лишь одиноким лучом солнца.
Девушка еще долго сидела рядом с худеньким телом незнакомки и ждала, ждала, сама не зная чего. Она дрожала от холода, но не разжигала огня в камине, ей казалось, что холод стал хозяином этого дома.
Через несколько часов, стряхнув с себя оцепенение, она поняла, что надо действовать. Выбрав одно из самых красивых платьев матери, девушка надела его на незнакомку, зная, что Мэри поступила бы так же. Непокорные темные волосы покойной она расчесала и перевязала красивой голубой лентой. Девушка похоронила женщину под развесистым деревом в саду, завернув тело в шерстяное одеяло, чтобы защитить от холодной сырой земли.
Ночью она долго ворочалась без сна, снедаемая беспокойством, и проснулась на рассвете. Потерянно бродя по ледяным комнатам, девушка никак не могла сообразить, какие вещи могут понадобиться в дороге. Наконец все самое дорогое, включая стеклянный шар, ножи, стрелы для арбалета, было упаковано в рюкзак и седельные сумки. Собрав осенних цветов, она положила их на могилу и долго стояла рядом, зябко ежась от пронзительного ветра. Последнюю ночь в когда-то родном доме девушка провела почти без сна и уже с первыми лучами солнца была на ногах.
В долине клубился серый густой туман, скрывающий очертания фруктовых деревьев. Кутаясь в кожаную куртку, девушка оседлала Малышку и пустила ее галопом. Отъехав от дома, оглянулась. Туман поглотил ее прошлое, исчез родной дом, фруктовые деревья, могила неизвестной женщины. Остались пустота и холодный туман. Девушка отвернулась, застегнула куртку на молнию и пришпорила Малышку. Она направлялась к трассе 1-80, вьющейся между холмами. Леон рассказывал, что по ней можно быстро и безопасно добраться до Сан-Франциско.
К полудню, когда знакомая местность уже осталась позади, туман рассеялся. Девушка с интересом разглядывала незнакомые дома, стада враждебно провожающих ее темными глазами диких быков; волнение охватывало ее и передавалось Малышке. Лошадь храпела и рвалась вперед. Несколько раз из-под копыт с треском вырывались толстые перепела, так что лечь спать голодной путнице уже не грозило.
На ночь она остановилась в заброшенном доме. На втором этаже в спальне все еще сохранились останки обитателей, но девушке такие находки были не в диковинку. Она просто поплотнее прикрыла дверь, развела огонь в камине и улеглась на диване в гостиной. Обивка сильно пахла пылью, но по крайней мере не отсырела. Девушка смотрела на пляшущие огоньки пламени, и ее не покидала тревога. Она испытывала смутный страх и одиноче– ство, поэтому, услышав в отдалении лай диких собак, завела в гостиную Малышку. Тепло и тихое сопение лошади успокоили ее, и девушка наконец уснула. Ей снились улицы Сан-Франциско, по которым она плутала в поисках чего-то неведомого.
Три дня девушка провела в пути, на ночь останавливаясь в заброшенных жилищах. Пищей ей служили кролики и перепела, а однажды ей даже посчастливилось наткнуться на придорожный ресторан, где сохранился солидный запас консервов. Правда, мыши обгрызли этикетки, срок годности на банках уже давно истек, они проржавели и заплесневели, но консервированные бобы оказались пригодны для пищи, и девушка разогрела их на огне.
На исходе четвертого дня путница оказалась на вершине холма, с которого ей открылся вид на развалины Беркли и сверкающую гладь залива Сан-Франциско. Лента дороги вилась вдоль побережья к темным прямоугольникам домов. Вдали сверкал в лучах вечернего солнца Сан-Франциско. Пирамида, которую Леон назвал зданием «Трансатлантик», возвышалась над Городом, словно палец, поднятый для предостережения. Город и развалины Беркли соединялись белой тонкой полоской – мостом Бэй-Бридж.
Стоя над Городом, девушка впервые усомнилась в целесообразности своего похода. Город в стеклянном шаре стал ей родным и знакомым, и она не ожидала, что реальный Сан-Франциско окажется таким огромным и таким странным. На миг ее неудержимо потянуло назад, в родную долину, которую она изучила как свои пять пальцев и с закрытыми глазами могла показать лучшие места для охоты на кроликов, пастбища оленей, перепелиные гнезда. Но ей удалось преодолеть минутную слабость, и, решительно вскинув голову, девушка направила Малышку по дороге вниз, навстречу Городу.
На полпути с холма ей попался на глаза странный дорожный знак. «НЕ ПРИБЛИЖАТЬСЯ», было написано красной краской, и стояла подпись: «Черные Драконы». Интересно, что это за Драконы и к чему нельзя приближаться?
Въезжая в Город, девушка увидела следы старой автомобильной катастрофы. Черный «БМВ», покореженный со стороны водителя, врезался в разделитель, перевернувшись до этого, судя по следам на асфальте, несколько раз. Чуть дальше на дороге лежал перевернутый кабриолет, уставившись колесами в сумрачное небо. На обочине виднелись почерневшие от огня останки грузовика, снесшего бордюр.
Однако внимание девушки недолго задержалось на этой картине. Город потряс ее, заворожил, все было так ново и непривычно: высокие здания, стоящие так близко друг к другу, широкие улицы, ведущие в неизвестность. Некоторые участки оказались полностью выжжены, через сорняки пробивались только ржавые остовы домов, да хрустели под лошадиными копытами битые стекла.
Город присматривался к ней, девушка чувствовала это кожей, и где-то в животе у нее рос противный тревожный ком. Пахло пеплом и опасностью, а небо напоминало избитую плоть – сине-серые тяжелые облака, сквозь которые пробивались малиновые и пурпурные лучи заката. Небо давит на Город, словно низкая крыша, не дает вздохнуть. Девушка чувствовала, что воздух вибрирует, как от отдаленной грозы. Постепенно вибрация переросла в глухой, низкий звук, потом в явственный шум, шедший откуда-то с улиц. Она пришпорила лошадь.
В тот момент, когда появился первый мотоциклист, наездница переезжала эстакаду. Она увидела их только мельком – черные мотоциклы, по пояс обнаженные наездники с развевающимися на ветру волосами. Один из них поднял голову и заметил ее. Девушка увидела, как он машет рукой, привлекая внимание остальных. Мотоциклисты развернулись, и она поняла, что они ищут въезд на магистраль. Ей не понадобилось пришпоривать Малышку – лошадь, перепуганная воем моторов, рванула вперед, прижав уши к голове и вытянув шею. Девушка пригнулась к лошадиной холке, прислушиваясь к шуму машин, то затихающему, то вновь усиливающемуся. Оглянувшись, она едва не ослепла от света фар.
Перед ней был мост, девушка уже видела его очертания в темноте, но въезд преграждали обломки машин – черные тени, среди которых Малышка, повинуясь инстинкту самосохранения, лавировала, не замедляя галопа. Сзади завыла сирена, и девушка, не выдержав, снова оглянулась. В этот момент лошадь приготовилась к прыжку, и наездница, потеряв от неожиданности равновесие, не смогла удержаться в седле и упала на асфальт. Боль пронзила ее плечо, но времени концентрироваться на этом не было. Не задумываясь, она поползла к ближайшей покореженной машине, волоча за собой рюкзак. Лежа неподвижно между колесами, девушка напряженно вслушивалась в звуки приближающихся, а затем удаляющихся моторов. Опасность миновала, но вернулась боль, пульсирующая в голове.
В глазах потемнело, и в этой темноте зажглись яркие салатовые пятна. Сил не было. Она безучастно слушала, как мотоциклы проносятся мимо нее во второй раз. Наконец, собрав всю волю в кулак, девушка выбралась из-под машины. За каждое движение ей приходилось платить резкой болью. Одна рука была
