Озадаченный и встревоженный, он смотрел на Марион. Никогда еще она не сознавалась в своих ошибках, а сейчас ему слышалось в ее словах раскаяние.
— Все это чушь, Марион. Просто пустяки, ничего не значащие пустяки. Насколько мне известно, за все годы, что я знаю тебя, ты не совершила ни одной оплошности, ни одного промаха. И потом, что бы ты ни сделала когда-то, нельзя позволять прошлому терзать и мучить себя. — С этими словами Джордж нежно погладил ее по руке, которую продолжал удерживать в своих ладонях.
Узкая кисть Марион неожиданно напряглась в его руке, и она снова села. Держась неестественно прямо, Марион взглянула на него сверху вниз и проговорила:
— Что, если эти «ничего не значащие пустяки», как ты их называешь, повлияли… покалечили жизни других людей? Имею ли я право забывать такие свои поступки?
— Полно, Марион! Что такого ужасного ты могла совершить, чью жизнь искалечить? — воскликнул Джордж, гадая, уж не дал ли ей врач какое-нибудь сильное снотворное. Все, что говорила Марион, не имело для него никакого смысла и с каждой минутой все больше и больше напоминало бред.
А может… Неужели последний приступ как-то повлиял на ее разум?
Но эта мысль была слишком невероятной, и он поспешил отогнать ее от себя.
— Ты многого не знаешь… — проговорила Марион и, прикрыв глаза, попыталась сесть поудобнее. Джордж подоткнул ей под спину подушку, и Марион облокотилась на нее.
— Не знаю и знать не хочу, — мягко сказал он. — Ты нужна мне такой, какая ты есть, со всеми твоими глупостями и роковыми тайнами.
— Не знаю, не знаю, — с сомнением откликнулась Марион. — Если бы ты и вправду знал обо мне все, ты, возможно, несколько раз подумал бы, прежде чем делать мне предложение.
— Вот это уже настоящая чушь! — рассердился Джордж. — Впрочем, если ты действительно так считаешь, тогда скажи мне, в чем дело. Я имею право знать, что так тебя тревожит.
Он снова взял ее за руку, и Марион открыла глаза. Она долго смотрела на него и молчала, потом губы ее дрогнули.
— Я не знаю, могу ли я признаться тебе…
— Почему бы нет? Я лично просто не могу вообразить себе ничего такого, что могло бы заставить меня изменить свое отношение к тебе. Кроме того, мне кажется, что я знаю о тебе все. Абсолютно все.
И это были не пустые слова. На протяжении всех лет, что они проработали вместе, у них никогда не было друг от друга секретов.
— Знаешь, что мне начинает казаться? — добавил Джордж и слегка нахмурился. — Что сегодняшний приступ повлиял на твою способность рассуждать здраво. Ты немного не в себе, Марион. Тебе нужно отдохнуть, успокоиться…
— То, с чем мне пришлось столкнуться, могло свести с ума кого угодно, — проговорила Марион таким тоном, какого Джордж никогда у нее не слышал.
Удивленный, он поднял на нее взгляд и увидел, что в глазах Марион стоят слезы. Джорджу очень хотелось обнять ее, прижать к себе и утешить, но он не мог. Теперь он видел, что Марион действительно мучает что-то очень серьезное, и это неожиданно больно укололо его. «Неужели, — подумал он, — она была кем-то увлечена?» Такое предположение было ему крайне неприятно, но он мог смириться с этим. Джордж любил Марион, любил всегда, и ничто не могло встать между ними сейчас.
— Что случилось сегодня? — спросил он напрямик. — Что-нибудь серьезное?
Он смотрел на нее вопросительно, ожидая ответа, но Марион снова закрыла глаза, и из-под опущенных ресниц потекли по щекам тихие слезы.
Наконец она кивнула головой и прошептала:
— Да…
— Понятно… А теперь постарайся успокоиться и взять себя в руки, договорились? В конце концов, тебе вредно так волноваться.
Он успокаивал ее, а у самого сердце сжимала тревога. Каждую минуту с Марион мог случиться новый приступ, и Джордж заколебался — не стоит ли позвать медсестру.
— Я встречалась с той девушкой…
— С какой девушкой? — переспросил Джордж. «О ком, черт возьми, она говорит?» — с тревогой подумал он, решив, что Марион начала заговариваться.
— Той, в которую Майкл был влюблен. Нэнси… — Марион перестала плакать и снова пристально посмотрела на Джорджа. — Помнишь ту ночь, когда Майкл разбился на машине? Накануне он приезжал ко мне, чтобы поговорить. Ты тогда неожиданно вошел, и он не захотел продолжать разговор при тебе. Майкл хотел сообщить мне, что собирается жениться на этой девице, а я показала ему досье, которое на нее собрала. Он был в ярости, Джордж!..
Марион замолчала, словно припоминая все подробности, а Джордж нахмурился. У него уже почти не оставалось сомнений, что врач вколол Марион что-то сильнодействующее, иначе бы она не несла такой околесицы! Она встречалась с Нэнси — это ж надо такое придумать! Нэнси уже два года как мертва…
— Марион, дорогая, — сказал он таким голосом, каким обычно терпеливые близкие разговаривают с душевнобольным родственником. — Ты никак не могла с ней встречаться. Нэнси погибла два год а назад…
Но Марион только отрицательно покачала головой, не отрывая взгляда от его лица.
— Нет, Джордж, она не погибла. Это я сказала, что Нэнси умерла, и заставила Вика держать рот на замке. Но девчонка выжила, хотя стеклом ей изрезало все лицо. Только глаза чудом уцелели; все остальное превратилось просто в фарш…
Джордж, боясь проронить хоть слово, внимательно слушал и вглядывался в лицо Марион. Такой Марион он еще никогда не видел. Перед ним была глубоко несчастная, усталая, раскаивающаяся женщина, но она отнюдь не была безумной. Какой угодно, но только не безумной, и он понял, что Марион говорит правду.
— Да, — кивнула она. — В ту ночь, когда я приезжала к Майклу, я зашла к ней в палату, и мы заключили один договор…
И опять она замолчала, крепко зажмурившись, словно от боли, и Джордж сильнее сжал ее руку.
— Может, хватит? Тебе нельзя волноваться. Марион кивнула и снова открыла глаза.
— Выслушай меня, Джордж. Возможно, мне будет лучше, когда я расскажу все, — сказала она глухим, лишенным всяческих эмоций голосом. — Да, я предложила ей сделку: новое лицо в обмен на Майкла. Да, можно было найти тысячу самых разных способов, чтобы это звучало не так цинично, но в конечном итоге суть все равно сводилась к этому. Вик сказал мне, что знает одного хирурга, который буквально творит чудеса. По его словам, он один мог восстановить лицо Нэнси. Разумеется, это стоило очень и очень недешево, но зато он действительно мог это сделать… Словом, я рассказала обо всем Нэнси и предложила оплатить ей все расходы, связанные с лечением и восстановительным послеоперационным периодом. Я предложила ей совершенно новую жизнь — жизнь, какой при любом другом раскладе у нее уже никогда бы не было, но при условии, что она не станет искать встреч с Майклом.
— И Нэнси… согласилась?
— Да. — Это было очень короткое слово, но тяжелое, словно камень.
— Тогда… тогда она, наверное, не очень его любила. Ты поступила очень благородно Марион, предложив оплатить ей пластическую операцию.
Если бы они действительно любили друг друга, ничто и никто не смог бы их разлучить!
— Ты просто меня не дослушал, Джордж… — Марион, казалось, стала прежней и говорила теперь резким тоном, но ее гнев был направлен не против Джорджа, а против себя самой. — Я обманула обоих. Майклу я сказала, что девчонка умерла, — ведь я хорошо знала, что ему никакие договоры не помеха. Должно быть, девчонка тоже на это рассчитывала — возможно, именно поэтому она и согласилась на мои условия. Кроме того, у нее просто не было другого выхода, да и терять ей было решительно нечего — она и так потеряла все, что имела. Нэнси не на кого было надеяться, за исключением меня, а я… Я предложила ей дьявольскую сделку, как она сама сказала мне сегодня. Но, Джордж, ты ведь тоже понимаешь, что Майкл, знай он правду, тотчас же бросился бы разыскивать ее. Разве не так?..
— Но ведь он страдал… Майкл до сих пор один… Хотя время — лучший лекарь. Может, если бы Майкл и Нэнси встретились сейчас, они бы почувствовали, что стали чужими друг другу…
