смотрели на мощенный каменными плитами дворик-патио. Большие куртины с вьющимися цветущими растениями стояли вдоль всех стен виллы, а элегантные стройные кипарисы обрамляли ее по обе стороны и сзади.
— Вилла Гибискус, — объявил Константине, подъезжая к дому и останавливаясь у входа. — Пойдемте — я вас представлю.
Джоанна одновременно испытала облегчение и разочарование. Несмотря на благодарность Константине, она бы все же предпочла сейчас остаться одной. Но она пошла с ним через лужайку и цветники, по мозаичным плиткам патио, и пологие ступени привели их в прохладу холла с полом, выстланным плиткой. Все двери, как и ставни, были раскрыты настежь, и воздух пропитался восхитительным запахом свежеиспеченного хлеба. Когда они входили, в арке холла появилась молоденькая девушка; при виде Константине глаза у нее загорелись.
— Кон! — воскликнула она с откровенным удовольствием. — Pios ine… — но тут она заметила Джоанну и резко замолчала.
Джоанна взглянула на Константине, потом снова на девушку. Это, кажется, Мариса, — ну конечно же! Миниатюрная и темноволосая, с загорелой кожей и сверкающими темными глазами, одета она была в тунику из пунцового хлопка, поясок-цепочка стягивал ее тонкую талию. Выглядела она очень красивой, несмотря на свой не очень-то приветливый вид.
— Мариса, — сказал Константине, подтверждая догадку Джоанны, — говори по-английски. Это твоя… сводная сестра, Джоанна.
Мариса поколебалась, потом пожала плечами.
— Ты привез ее из гавани? — осведомилась она, однако же, послушавшись его, по-английски.
— Ну, разумеется, — Константине, казалось, терял терпение. — Джоанна… можно я буду вас так называть? — и после ее кивка продолжил, — Джоанна сошла на берег раньше, чем ожидал твой отец.
— Ясно. — Мариса откровенно оценивающим взглядом рассматривала свою сводную сестру. — Здравствуйте.
Джоанна сделала над собой усилие и улыбнулась.
— Добрый день. Мне… хотелось встретиться с вами.
— Да? — Мариса говорила не слишком приветливо. — Ну что ж, пойдемте, познакомитесь с моей мамой. Кон, ты останешься? — Теперь ее голос звучал гораздо приветливее.
Константине взглянул на Джоанну сочувственно, и она поняла: что бы ни случилось, в нем она всегда найдет союзника.
— Нет, — ответил он наконец, и Мариса заметила, как они с Джоанной переглянулись. — Я должен ехать. Вернусь позже.
Глаза Марисы сердито потемнели, и Джоанна задумалась, почему. Сводная сестра направилась из комнаты, и Джоанна, как бы извиняясь, улыбнулась ему и последовала за Марисой. Начало нельзя назвать очень удачным. Если Андреа Николас настроена так же враждебно, как ее дочь, для Джоанны время, проведенное здесь, покажется вечностью.
Они прошли через светлую, с низким потолком, комнату для отдыха, обставленную просто, но с комфортом мебелью из черного дерева и кожи, на покрытом лаком полу были разбросаны разноцветные коврики из шкур. За этой комнатой была столовая, меблированная примерно в том же духе, а параллельно этим двум комнатам, вдоль всей стены дома, расположилась большая, великолепно оснащенная современная кухня. Именно там они и нашли Андреа Николас, собственноручно готовящую завтрак мужу. Молоденькая девушка, по всей вероятности, горничная, вытаскивала из духовки противень с горячими слоеными булочками, пока Андреа готовила поднос с завтраком. Женщина повернулась, когда Мариса вошла в комнату, и Джоанна увидела, что она копия Марисы, только постарше: с темными волосами, собранными в аккуратный пучок, и гибкой спортивной фигурой. На мгновение брови ее сдвинулись, потом глаза широко раскрылись, и она воскликнула:
— Вы Джоанна, правда? — и тревожно взглянула на часы. — Я перепутала время? — спросила она обеспокоенно.
Джоанна покачала головой и откровенно созналась:
— Нет, извините меня за то, что я так рано, но я проснулась и… и … ну, просто не смогла ждать!
Андреа Николас ласково улыбнулась, быстро успокоившись. Оставив поднос, она шагнула к Джоанне и протянула руки навстречу.
— Приветствую подобный настрой, — сказала она, пожимая руки Джоанны. — Мы рады вашему приезду, Джоанна. Мэт все эти дни не может говорить ни о чем другом. Он будет счастлив!
Такой теплый прием растопил остатки беспокойства, мучившего Джоанну.
— Я тоже рада видеть вас, — честно отвечала она. — И здесь так… красиво!
Андреа улыбнулась, отпустив ее.
— Мне приятно, что вы так считаете, — заверила она гостью и снова взялась за свое дело. — Мы любим этот дом. Когда Мэт… ваш отец… десять лет назад обнаружил, что у него плохо со здоровьем, мы нашли это место, хотя некоторое время держали квартиру в Афинах и проводили здесь только выходные… В чем дело? — взглянула она на Марису вопросительно. — Между прочим, как Джоанна добралась сюда?
— Ее привез Кон, — недовольно ответила Мариса, как видно, не разделяя энтузиазма матери.
— Ясно, — кивнула Андреа. — Что вы думаете о Коне, Джоанна? Вы знаете, что он брат Димитри?
Джоанна наклонила голову.
— Да, он мне сказал, — она прикусила губу. — Мистер Кастро был очень добр.
— Димитри? — задумчиво повторила Андреа. — Да, он может быть добрым, — заключила она. — Он наш очень близкий друг. — Потом она, казалось, заставила себя очнуться от размышлений. — Хочу поскорее показать вас Мэту. Если он услышал, как подъезжала машина, то теперь сгорает от нетерпения.
Помешкав минуту от волнения, Джоанна пошла за Андреа по облицованному плиткой коридору, где начинался переход, ведущий к парадным дверям, через которые они с Константине вошли раньше. Андреа широко распахнула перед ней дверь справа: — Входите, моя дорогая. Думаю, сейчас вам лучше остаться вдвоем.
Джоанна поблагодарила ее за понимание и медленно вошла в большую и светлую спальню. Широкие окна открывали взгляду кусок пляжа и побережья, а дверь балкона была распахнута и впускала свежий утренний воздух. Это была светлая и приятная комната, в которой сделали все возможное, чтобы облегчить жизнь человеку, проводящему половину времени в инвалидном кресле. Но Джоанну нисколько не занимала обстановка. Ее взгляд приковал мужчина, который полусидел, опираясь на подушки, в кровати и разглядывал журнал. Тонкое, почти изможденное загорелое лицо. От Мэтью Николаса осталась только тень человека, каким он был когда-то. Сердце Джоанны болезненно сжалось, ей не удалось скрыть от внимательного взгляда острую жалость. Это был тяжелый момент, и некоторое время они оба молчали. Потом Мэтью знаком попросил ее подойти ближе к кровати, и Джоанна неуверенно двинулась к нему.
— Джоанна! — воскликнул он, глядя на нее с нескрываемым удовольствием. — Джоанна!
Щеки Джоанны густо покраснели, она ждала, не в состоянии подобрать необходимых слов. И снова заговорил Мэтью:
— Когда я видел тебя в последний раз, Джоанна, ты была двухлетней крохой с длинными волосами и фиалковыми глазами. Светленькой, как и сейчас, но теперешняя красота тогда была только обещанием. Иди сюда, Джоанна… сядь рядом. Позволь мне глядеть на тебя. Мне так хотелось этого.
В голосе его слышалась давняя боль, и Джоанна бессознательно потянулась к нему, не в состоянии говорить, — слишком переполняли ее чувства. Она села с ним рядом и позволила его тонким пальцам сжать ее руку. Его пристальный взгляд причинял ей почти боль.
— Джоанна, — снова повторил он, будто все еще не веря своим глазам. — Джоанна.
У Джоанны встал комок в горле, ей казалось, что она вот-вот задохнется, но надо было что-то сказать.
— Я рада, что приехала, — сказала она просто.
Мэтью откинулся на подушки, покачал головой.
— Я боялся даже надеяться, что ты приедешь, — невнятно пробормотал он со вздохом. — Но знал, что если кто-то и сможет убедить тебя, то только Димитри.
