— Гм-м, — с энтузиазмом согласилась Джульет, готовая сейчас принять любое замечание в свой адрес.
Они спустились по главной лестнице в широкий холл, а затем в патио, выложенное многоцветной мозаикой. Огненно-красные цветы и неизменные вьющиеся бугенвиллеи придавали пейзажу особенную тропическую красоту. На столе со стеклянной столешницей стоял сок, несколько кубиков льда и несколько бокалов, а за столом в инвалидном кресле сидела девушка, беззаботно просматривающая журнал. Почувствовав присутствие другого человека, она повернулась и взглянула на Джульет, а Консуэло что-то пробормотала насчет чая и покинула их.
Девушка была смуглой, как и ее дядя, с длинными волосами, заплетенными в косу, которую она перебросила через плечо. Но выражение ее лица было отрешенным, даже немного угрюмым, и Джульет не без трепета приблизилась к ней.
Здравствуйте, приветливо произнесла она.
— Вы, должно быть, Тереза. Меня зовут… Розмари. — Она чуть не ошиблась и не сказала «Джульет».
Девушка, отложив журнал, критически осмотрела ее.
— А кем же еще я могу быть? — многозначительно спросила она, указывая на свое кресло.
Джульет подошла немного поближе.
— Это был глупый вопрос. Однако я не могла придумать другого способа представиться.
У Терезы на мгновение загорелись глаза, но она тут же снова помрачнела.
— Откуда вы? Из Лондона?
— Да, правильно.
— Эстелла никогда не уймется, так ведь? — ухмыльнулась Тереза.
Джульет сочла за лучшее не отвечать. У нее не было ни малейшего желания принимать чью-либо сторону, не вникнув в суть обстоятельств. Поэтому она села в плетеное кресло, стоящее возле стола, и вздохнула:
— Какое прекрасное место! Вам здесь нравится? Тереза пожала плечами, и Джульет заметила, как она болезненно худа.
— Все в порядке, — произнесла она с легким акцентом, и Джульет предположила, что девушка училась в британской школе. — По крайней мере, здесь лучше, чем в больнице.
Джульет прикусила губу:
— Да. А вы долго пробыли в больнице?
— Довольно долго. — Тереза пристально рассматривала ее. — А вы чем занимались до того, как приехали сюда?
Джульет почувствовала, как краска заливает ей лицо.
— Ну, я… э… да так, то одним, то другим! Тереза фыркнула:
— Почему вы сюда приехали? Думали устроить себе милые каникулы?
— Нет, — быстро возразила Джульет. — Нет. Я приехала потому, что прочла объявление в британской газете и работа показалась мне интересной. — По крайней мере, хоть это было правдой.
Тереза сморщила носик:
— Я слышала, дядя встретил вас не с распростертыми объятиями!
Джульет пришлось улыбнуться.
— Это правда, — ответила она.
— Он стал совсем сумасшедшим, — заявила Тереза, уже с некоторым оживлением. — В последнее время!
Джульет не задала вопрос, вертевшийся у нее на языке, но Тереза продолжила:
— Знаете, Эстелла по-прежнему пытается спихнуть меня куда-нибудь! Ревнует, наверное! — Эти слова были произнесены не без удовлетворения.
Джульет нахмурилась:
— Ревнует? Сеньора Винсейро?
Тереза провела пальцами по складкам своей голубой юбки.
— Эстелла хочет Фелипе — это ясно как божий день! Она хотела его еще десять лет назад, когда вышла замуж за его кузена, потому что он тоже жил на Вентерре, а дядя тогда, очевидно, не был готов на ней жениться. А Пепе — ее муж — умер два года назад, он был, разумеется, намного старше Эстеллы, и ее желание исполнилось. Жить на Вентерре и еще раз попытать счастья с моим дядей!
Джульет тяжело вздохнула. И это говорит шестнадцатилетняя девушка!
— Вы драматизируете ситуацию, Тереза, — сказала она, с облегчением оглянувшись, когда в комнату вошла юная служанка с подносом.
— Ничего я не драматизирую! — рассердилась Тереза. — Эстелла была очень недовольна, когда Фелипе привез меня сюда, поселив в своем доме и тем самым помешав ей осуществить свои планы.
— Надо же! — воскликнула Джульет, не веря своим ушам. — Вы же его племянница!
— Только со стороны жены, — резко ответила Тереза. — Мой отец не был братом Фелипе. Мама раньше была замужем. Мой отец умер десять лет назад. У него было больное сердце.
— Понятно. — Джульет поблагодарила служанку и встала. — Я… я должна это учесть?
Тереза с достоинством кивнула:
— Конечно, теперь я сирота. А в португальских семьях семейные узы достаточно сильны. Фелипе несет за меня ответственность независимо от того, близкое у нас родство или нет.
— Понятно, — снова сказала Джульет. Господи, ну и ситуация!
Чай был слабым, но горячим, а тонкое, как вафли, печенье, — превосходным. Тереза выпила чашку чаю, но ничего не съела, а Джульет съела три печенья. Разговор зашел в тупик, и Джульет спрашивала себя, что творится в головке у девушки. Видимо, она была увлечена интригой, а себя видела некоей невинной очаровательницей, которая просто не может не досадить такой женщине, как Эстелла Винсейро. Она, казалось, воображала… что герцог увлечен ею или просто ей сочувствует. Представляет ли она, что ревность Эстеллы Винсейро, если это действительно ревность, не лишена оснований? Но это же невероятно! Джульет мало знала о герцоге, еще меньше видела, однако могла поклясться, что ему уже далеко за тридцать и он не какой-нибудь впечатлительный юнец. Ну не смешно ли!
Тереза поставила чашку на блюдечко и спросила:
— Мой дядя позволит вам остаться? Джульет заколебалась:
— Я… э… не уверена! А почему, собственно, он не позволит мне остаться? Вам же нужна компания, правда?
— Нет, — горячо возразила Тереза. — Фелипе — единственная компания, которая мне нужна!
— Но кто-то же подумал, что вам нужна компания, — терпеливо объяснила Джульет. — Иначе объявление никогда не появилось бы в газете.
— Эстелла! Это ее рук дело! — горячо произнесла Тереза. — Она хочет нанять мне компаньонку, чтобы Фелипе уделял ей больше времени. Проклятая Эстелла!
— Тереза! — Джульет вздрогнула, услышав этот голос. — Что ты разволновалась?
— О, дядя Фелипе! — Джульет протянула к нему руки и что-то умоляюще сказала ему на родном языке, глядя на него широко раскрытыми невинными глазами, и Джульет стало интересно, что она ему говорит.
Герцог переоделся в кремовый костюм, подчеркивающий его смуглую кожу. Брюки плотно облегали длинные мускулистые ноги, и Джульет была немало удивлена, увидев современный пиджак с длинным разрезом сзади. Она полагала, что Вентерра очень далека от цивилизации, но такой человек, как герцог Фелипе Рикардо де Кастро, вряд ли позволит одевать себя кому-нибудь, кроме Сэвила Роу. Трудно было смотреть на него без восхищения; она живо ощущала его личность, исходящую от него силу, с которой надо считаться. Когда Тереза замолчала, он выпрямился и посмотрел прямо в глаза Джульет.
— Ну, сеньорита, — пробормотал он, вынув портсигар и засунув сигару в рот, — вы, вероятно, поняли, что не все, что печатается в газете, правда? — Тон у него был холодный, но насмешливый.
Джульет выпрямилась, преодолев порыв, — сперва ей захотелось вскочить.
— Вы имеете в виду объявление, сеньор? — спросила ока наконец.
Герцог наклонил голову, зажигая сигару от плоской золотой зажигалки.
