— Разумеется. Вас… как это сказать?., ввели в заблуждение. Мне, конечно, очень жаль, но… — Он пожал широкими плечами.
Джульет это переварила и решила, что будет чувствовать себя более уверенно, если встанет. Встав, она нетвердым голосом произнесла:
— Вам… вам очень жаль, сеньор? Вы хотите сказать, что в моих услугах нет необходимости?
— Как вы догадливы, сеньорита Саммерз, — лениво пробормотал он. — Именно это я и имею в виду.
Джульет глубоко вздохнула. Вот вам и влияние Эстеллы Винсейро, грустно подумала она.
— Можно… можно поинтересоваться почему? — с трепетом спросила она.
Герцог нахмурился. Похоже, он не привык, чтобы его приказы обсуждались. Задумчиво посмотрев на Терезу, он сказал:
— Сеньорита, мы могли бы обсудить это в моем кабинете. Я понимаю, вы раздосадованы и взволнованы, но обещаю, что финансовый вопрос я разрешу в вашу пользу. Идемте!
Его тон не допускал возражений, и Джульет подчинилась, хотя ее взбесило, что он вообразил, будто сможет от нее откупиться.
Они прошли по холлу с мраморным полом, по коридору, окна которого выходили в розовый сад, и вошли в комнату, скромно обставленную мебелью из темного дерева и кожи, вдоль стен которой стояли шкафы с книгами в кожаных переплетах. Закрыв дверь, он обогнул письменный стол, стоящий посередине, и знаком велел Джульет сесть в кресло напротив. Она нехотя повиновалась, а он продолжал стоять и смотреть на нее темными, мрачными глазами. Если он и нашел что-то привлекательное в гладком, чуть загорелом лице Джульет, в бездонных глубинах ее глаз, в солнечном блеске ее волос, он этого не показал, будучи поглощенным какими-то мыслями.
— Сегодня, — сказал он, когда напряжение Джульет стало почти заметным, — вам уже слишком поздно возвращаться на Барбадос, а оттуда в Англию. Однако завтра в десять часов вас будет ждать гидросамолет!
При этих словах внутри у Джульет что-то щелкнуло. Она привыкла бороться и сейчас не видела причины складывать оружие. Такого шанса ей больше не представится. Как только отец обнаружит, что она сделала, он никогда не сможет полностью доверять ей. Куда бы она ни пошла, она будет думать, что он направил за ней «хвост», что он следит за каждым ее движением. Было уже слишком поздно возвращаться так, чтобы он не узнал о ее побеге. Розмари через два дня после ее отъезда должна отправить письмо, в котором она объясняла некоторые свои поступки, не раскрывая тем не менее своих координат. Это несколько успокоит — Мэнди и отца и помешает Роберту Линдзи обратиться в полицию.
Но этот человек, этот надменный герцог небрежными извинениями пытался разрушить все, к чему она стремилась. Неужели он не видит, что происходит с Терезой? Неужели он не видит, какие чувства она питает к нему? Или на самом деле он все знает и это тешит его самолюбие?
Джульет была уверена только в том, что Эстелла Винсейро права. Она сцепила пальцы, наклонила голову и внезапно взорвалась:
— Вы знаете, что ваша племянница влюблена в вас?
Герцог ждал ее ответа, лениво просматривая корреспонденцию на столе, но, услышав ее слова, вскинул голову и посмотрел на нее испепеляющим взглядом. Джульет дрогнула и снова взглянула на свои пальцы, спрашивая себя, как она осмелилась такое предположить.
— Сеньорита, ваше замечание чересчур банально! Джульет крепко прикусила губу. Черт возьми, он ее выгоняет, так что ей нечего терять!
— Банально или нет, но это правда, — отрезала она, на мгновение встретившись с ним глазами. — Как вы думаете, почему она возражает против компаньонки? Потому что это ограничивает время, которое она могла бы проводить с вами!
— Довольно! Господи! Никто никогда так со мной не говорил! Откуда вам это известно? Вы здесь меньше двенадцати часов! Неужто за это время вы так хорошо узнали нашу семью?
Герцог нервно обошел стол, и Джульет остро ощутила его мужскую силу и поняла, что ступает по опасной почве, даже если ей суждено утром уехать. Да, герцог Фелипе Рикардо де Кастро всемогущ.
Кто ей поможет, если ему вздумается наказать ее за откровенность? Она содрогнулась и пожалела, что под рукой у нее нет сигареты.
Он наконец вернулся на свое место за столом и снова пристально посмотрел на нее:
— Сеньорита, я просто не могу вам поверить. Боже мой, Терезе всего шестнадцать лет; мне скоро сорок. Такому ребенку никогда бы не могла прийти в голову подобная мысль. Я никогда, никогда не давал ей повода… — Он замолчал и напрягся. — Погодите! Я не намерен перед вами объясняться! Вы уедете завтра, как я сказал!
Джульет вздохнула и встала.
— Хорошо, сеньор, — не без досады ответила она. — Может быть, со следующей… компаньонкой… которую вы наймете, вы обойдетесь более бережно.
— Никаких других компаньонок не будет, — холодно огрызнулся герцог.
— Не стоит зарекаться, — резко ответила Джульет, покраснев. — Еще через год, несмотря на свой недуг, Тереза будет готова к замужеству, и вы, может быть, сочтете ваше положение не столь прочным!
Она направилась к двери, но он опередил ее и преградил путь к бегству.
— Погодите! Может быть, я слишком поспешил. Может быть, вы правы. Может быть, Терезе и в самом деле нужна компаньонка. Вы не первая, кто мне это говорит. А моя кузина тоже разделяет ваши подозрения? — Он выпрямился, загадочно глядя на нее. — Хорошо, сеньорита, вы можете остаться на месяц. А за это время выяснится, благотворно ли действует на нее ваше присутствие. Хорошо?
Джульет почувствовала слабость в ногах. Было ли тому виной облегчение или близость герцога, но у нее вдруг перехватило дыхание.
— Хо… хорошо, сеньор, — пробормотала она и, вняв голосу здравого смысла, сказала: — Что… что вы скажете Терезе? — Она слегка отодвинулась от него, сжав руки, а демон неповиновения продолжал подстрекать ее. — Вы, наверное, думаете, я безоговорочно соглашусь?
У герцога от гнева перехватило дыхание.
— Вы еще осмеливаетесь дерзить?
Джульет пожала плечами, с трудом сохраняя спокойствие.
— Что ж, вы, кажется, вообразили, что можете уволить меня и снова нанять, совершенно не считаясь с моими чувствами. О да, сеньор, я действительно предположила, что Терезе нужна компаньонка, и рассердилась, когда вы решили, что можете отослать меня, как невостребованную посылку, но даже у меня есть гордость, а как женщина, я заслуживаю чуть больше сочувствия!
— Помоги мне бог! Вы самая несносная особа, которую я когда-либо знал! — рассерженно пробормотал он. — И вы не женщина, а скорее ребенок!
— Мне двадцать один год, сеньор, и я не более ребенок, чем… чем вдова вашего кузена, сеньора Винсейро! — Джульет очень не нравилось его высокомерие.
Герцог с силой погасил сигару о медную пепельницу и холодно посмотрел на нее:
— Итак, сеньорита! Могу я узнать, что вы решили? Или вам требуется время на раздумье? Предупреждаю вас, я ведь могу и передумать!
Джульет чувствовала, что щеки ее горят.
— Я останусь, — обронила она и добавила, когда он собрался снова заговорить: — Если вы мне побольше расскажете о Терезе, ее состоянии и почему вы так не хотите, чтобы у нее была компаньонка!
Она поражалась собственному безрассудству, и герцог, судя по всему, тоже. Он зажег еще одну сигару и подошел к подносу с напитками, стоящему на ближайшем столике. Он налил себе солидную порцию виски и залпом выпил, а затем повернулся к Джульет и спросил, не хочет ли она тоже выпить. Джульет помотала головой, и он насмешливо поднял брови:
— Англичанки ведь полностью эмансипированы, не так ли?
— Я только что выпила две чашки чаю, сеньор, — ответила Джульет, дивясь собственному самообладанию,
