остановки, села в первый попавшийся автобус, даже не поинтересовавшись, куда тот следует, и пришла в себя, только оказавшись на Фарингтон-стрит, за много километров от дома.
Глава 5
В среду, после бессонной ночи, Джулия походила на древнеегипетскую мумию и выглядела и чувствовала себя не лучше. Ее бледность, круги под глазами и нервное напряжение, сквозящее в каждом движении, не ускользнули от внимания подруг, но они молчали, и Джулия мысленно благодарила их за тактичность. Девушкам было очень любопытно узнать о причине столь кардинального изменения в характере Джулии. Спросить они не решались и поэтому в конце концов отнесли его на счет предполагаемой ссоры с Полом. Донна разведала через третьи руки о том, что Джулия отменила два свидания подряд и, должно быть, переживала из-за этого. В действительности они со дня на день ожидали известий о примирении и, может быть, даже о скорой помолвке. Если бы они знали, что на самом деле ничто не могло бы быть дальше от правды!
Вечером Джулия позвонила родителям и сообщила, что задержится. По старой привычке она решила прямиком отправиться к Саманте. Девушка подсознательно искала утешения в общении с человеком, который знает о ее злоключениях с Мануэлем и не будет задавать лишних вопросов и неловко молчать, сокрушенно вздыхая.
Саманта великолепно готовила, и ужин удался на славу. Затем все трое переместились в гостиную и пили кофе, сидя напротив друг друга около искусственного камина в удобных мягких креслах. Комната была заставлена незаконченными картинами и другими атрибутами высокого искусства, дополняющими и без того оригинальную обстановку. Было тепло и уютно, и Джулия постепенно приходила в норму.
Тут Бенедикт зачем-то привстал и пересел поближе.
— Саманта говорила, ты знакома с Кортезом? — издалека начал он.
Джулии не удалось сдержать печального вздоха, вновь возвращаясь к этой теме, и она просто ответила:
— Да. А ты?
— Господи, конечно нет! Я все ищу способы познакомиться с ним. Джулия, дорогая, понимаешь, художник смотрит на мир сквозь призму своих полотен, а у Кортеза как раз такой тип лица, который я давно хочу нарисовать. В его лице есть что-то непостижимое, даже не могу объяснить что. Я бы нарисовал его в костюме конкистадора… или тореадора! Джулия, ты-то меня понимаешь? Ты должна была заметить его магическое очарование, или оно появляется только на сцене?
— Бен! — резко вмешалась в разговор Саманта. — Разве обязательно обсуждать именно эту тему? Я же тебе говорила, что…
— Все в порядке, — вежливо перебила ее Джулия. — Не бойся, нервных припадков не будет.
Разговор о Мануэле живительным бальзамом ложился на ее истерзанную душу, ослабляя мучившую ее целый день пульсирующую боль в висках. С самого утра она напрасно лелеяла скудную надежду на то, что он объявится, разыщет ее снова. Он знает, где она работает, где живет. А на случай, если не сможет прийти сам, всегда есть добрый преданный Жозе. Но он не пришел, не дал о себе знать каким-либо другим способом, и девушка уверилась, что это конец, Мануэль уже никогда не появится в ее жизни.
— Магическое очарование, говоришь? — Она мужественно продолжала разговор. — Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду. Ты совершенно прав. Я видела многих красивых мужчин, вот только Мануэль не просто один из них. В нем есть какое-то превосходство над всем миром. Жизнь его не баловала, но он выстоял и победил. И теперь крепко держит удачу в руках…
— Лично я заметила в нем другое, — ехидно вмешалась Саманта. — Напыщенный, самоуверенный тип…
— Ну и что в этом плохого! — горячо парировал Бенедикт. — Иначе он не вышел бы в люди и не достиг таких высот. Много ты видела знаменитостей из простых людей, да еще мексиканцев?
Беседа принимала нежелательный оборот, и Саманта дипломатично сменила тему.
— Сколько можно о нем говорить? — демонстративно позевывая, заявила она. — И ребенку понятно, что для твоей картины не нужен живой натурщик. Твои предшественники уже нарисовали массу надменных, самовлюбленных испанских красавцев.
— Дорогая, не вмешивайся не в свое дело, — добродушно засмеялся Бенедикт. — Все свои работы я выполняю сам. На них стоит моя подпись, и они несут в себе частицу моей души. Я рисую, что вижу, и я хочу написать Кортеза.
— Очень жаль тебя разочаровывать, — самодовольно усмехнулась жена. — Но завтра Кортез уезжает в Штаты. Все газеты об этом пишут. Придется тебе забыть о своем прекрасном конкистадоре.
Шутливые слова подруги парализовали Джулию. В первую очередь о нем придется забыть именно ей. Кровь ударила девушке в голову, горло перехватило леденящей тоской. В глубине живота зарождалась острая нестерпимая боль. Неправда! Этого не может быть! Ради всего святого, только не с ней! Он не может бросить ее вот так, не сказав ни слова!
Благодаря рассеянному свету очага друзья не заметили ее паники, и Джулия немного успокоилась. Она не вынесет их жалости и сострадания, так же как не выносит мысли о возвращении домой, к своей прежней жизни.
— Еще кофе?
Голос Саманты с трудом прорывался сквозь пелену задумчивости, и девушка кивнула, не желая выдавать своего состояния. Кофе и сигареты придали ей сил не расплакаться на пороге и спокойно добраться домой. Возможно ли, что лишь две недели назад она была свободна, счастлива, довольна жизнью? Ее будущее казалось надежным и безоблачным. Как неразумно искушать судьбу, когда она благоволит к вам!
А в четверг вечером Джулия завороженно следила по телевизору за отъездом Мануэля. Комментатор теленовостей безразлично бубнил о том, что мсье Кортез вынужден отменить все концерты на этой неделе из-за внезапного приступа лихорадки и что он надеется вернуться еще в этом году и завершить контракт.
Лондонский аэропорт наводнили поклонники, специально пришедшие проводить своего кумира. Видеть их, видеть его, такого загорелого и стройного, в светлом дорогом плаще, лихо взбегающего по трапу самолета и машущего толпе, и находиться так далеко было сродни предсмертной агонии. Казалось невероятным, фантастичным, что он когда-то держал ее в своих объятиях, что она чувствовала тепло его тела, волнующий вкус его чувственных губ. Бесполезно напоминать себе, что он не питает к ней пылких чувств, не имеет достойных — какие ненужные старомодные слова — намерений. Этот эпизод ее жизни быстро перейдет в разряд сновидений, и чем скорее, тем лучше.
Как Джулия и предполагала, ее жизнь скоро вернулась в привычное русло. Мать не задавала лишних вопросов, когда поняла, что дочь больше не встречается с неизвестным мужчиной, и она возобновила свои отношения с Полом, который так ничего и не узнал о ее связи с Мануэлем Кортезом. Саманта, единственная, кто был в курсе событий, тоже избегала этой темы, как бубонной чумы. И через три недели Джулия почувствовала прежнее спокойствие и удовлетворенность. Без тлетворного влияния Мануэля воспитанный и симпатичный Пол понравился ей с новой силой, и, если очень постараться, в компании с ним она могла полностью изгнать мысли о певце из своей памяти. В конце концов время и всепобеждающая сила молодости выиграли неравную схватку с убийственной хандрой, способной разрушить всю ее жизнь и здоровье. Молодая пара снова ходила на танцы и вечеринки, и Джулия, по крайней мере внешне, выглядела счастливой.
Приближалось Рождество. Улицы и магазины наполнились оживленной радостной суетой. Вопреки возражениям Джулии, Саманта настояла на празднике у себя дома, и ничто не могло разуверить ее в том, что весьма неосторожно созывать гостей, когда вот-вот родишь ребенка. Она только смеялась, говоря, что не собирается сидеть весь день в одиночестве, обложившись подушками и думая о предстоящей не совсем приятной процедуре, и Джулия сдалась. Лучше, если они будут вместе и помогут Саманте, когда та надумает рожать.
