— Смотри, самосвал у обочины! — воскликнул Вагиф.
— Странно, в такой-то час…
Патрульный автомобиль осветил самосвал фарами.
— Товарищ лейтенант, номер-то бакинский, — удивился сержант.
— Я сейчас выясню, в чем дело, — ответил Алы, останавливая машину.
Он спрыгнул на землю, обошел самосвал сзади, заглянул в кузов, убедился, что тот пуст. Подошел к кабине. Сидящий в ней мужчина, увидев человека в милицейской форме, растерялся, но тут же сделал вид, будто дремлет. От зоркого глаза Алы эта деталь не ускользнула.
— Что вы здесь делаете? — спросил лейтенант.
Приоткрыв глаза, незнакомый буркнул себе под нос:
— Я из села Кеюк, немного задремал, еду домой.
— Если из Кеюка, то дорога ваша в другую сторону. Предъявите документы!
Нехотя пошарив в кармане, незнакомый опять проворчал недовольно:
— Нет документов, забыл захватить.
— Так, так, и документов нет.
Джафаров принял решение доставить подозрительного человека вместе с машиной в милицию и крикнул напарнику:
— Вагиф, поезжай вперед, а я за тобой.
— Понял, — ответил Исмаилов и нажал акселератор.
Алы тоже сел за руль. Но едва самосвал тронулся с места, как на подножку с обеих сторон вскочили двое, притаившиеся до этого в кустах. Они навалились на лейтенанта милиции. Алы был не из пугливых, смело вступил в неравное единоборство, и кто знает, как бы оно закончилось. Но тут один из бандитов в упор выстрелил в него из винтовки.
— Теперь нужно разделаться с другим, — злобно крикнул тот, первый, кого пытался задержать Алы.
Вагиф за шумом мотора не слышал выстрела. Проехав километра полтора, он заметил через боковое зеркало, что идущий сзади самосвал мигает фарами.
«Наверное, Алы просит притормозить», — подумал Вагиф и снизил скорость. ГАЗ-51 остановился. Преступники, затаившись в кабине самосвала, вплотную подъехали к грузовику. И когда Вагиф приоткрыл дверцу, чтобы спросить, в чем дело, прозвучал выстрел. Затем еще и еще…
Истекая кровью, Исмаилов откинулся на спинку сиденья. Чудовищным усилием воли он заставил себя не потерять сознание. У него хватило сил, чтобы ногой отбросить пытавшегося ворваться в кабину бандита. Еще одно нечеловеческое усилие — и взревел мотор. Машина помчалась по шоссе.
Крепко вцепившись обеими руками в баранку, израненный Вагиф повел газик к райцентру. Преступники в ярости, не жалея патронов, беспрерывно палили по уходящему автомобилю, пытались обогнать его, прижать к обочине дороги. Но тщетно… Так более двадцати километров продолжалось преследование истекающего кровью сержанта милиции.
«Лишь бы не потерять сознание, — сверлила мозг одна и та же мысль, — добраться до своих, сообщить о происшествии. Еще немного, еще чуть-чуть. Я должен, должен добраться…»
Вот уже показалась городская окраина, замелькали дома, переулки… Здесь, на окраине райцентра, и заметили сотрудники Агджабединского РОВД мчавшийся на большой скорости по пустынным улицам грузовик. Заметили и узнали в человеке, сидящем за рулем, сержанта милиции В. Исмаилова. Дальнейшее известно. Добавим только, что данные, сообщенные теряющим сознание сержантом, сыграли решающую роль в задержании опасных преступников. Номер самосвала и другие приметы были немедленно сообщены по рации во все органы внутренних дел республики. Милицейские патрули перекрыли все дороги. Спустя несколько часов преступники были задержаны.
… Яркий свет вспыхнул в операционной, и хирург Р. Гаджиев склонился над раненым милиционером.
Началась долгая, упорная борьба за жизнь человека. Сложная операция длилась всю ночь. Из тела Исмаилова было извлечено… шесть пуль!
Люди в белых халатах ни на минуту не отходили от сержанта, пока не появилась малейшая надежда, что он будет жить. И почти беспрерывно в приемном покое звонил телефон! Сослуживцы интересовались ходом операции, его состоянием, предлагали свою кровь.
Когда начало светать, и первые лучи восходящего солнца коснулись стен операционной, хирург наложил последний шов.
— Можно в палату, — устало бросил он…
Молодой крепкий организм победил. Раны затянулись. Однажды перед выпиской из больницы к Вагифу буквально ворвались его сослуживцы. В руках у каждого — газеты.
— Читай!
Вагиф растерялся, недоумевающе смотрел в газету.
— Не здесь, не здесь. Вот где!
Вагиф увидел опубликованный Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении орденом Красной Звезды. Боль резанула сердце. Сверху над фамилией Вагифа значилось: посмертно. Это — о лейтенанте милиции Джафарове. Вагиф любил Алы, считал его своим наставником.
Вот и настал день, когда сержант милиции вновь появился в райотделе и доложил о своей готовности продолжить несение службы. Начальник одобрительно покачал головой, спросил:
— Вагиф, что ты думаешь об учебе?
— Я учусь в сети партийного просвещения…
— Это хорошо. Я говорю о специальной учебе. Мы посоветовались в райкоме партии и решили направить тебя в Бакинскую среднюю специальную школу милиции.
Милиционер хотел было возразить, но подполковник мягко предупредил:
— Подумай, Вагиф. Погиб твой друг, наставник лейтенант Джафаров. Кто заменит его? Ты. Но для этого надо учиться.
Среди курсантов школы коммунистов оказалось не так уж много. А у Вагифа уже был восьмилетний стаж. Первокурсник в первый же день учебы зашел в партбюро, попросил поручение.
— Первое и главное твое поручение — хорошо учиться! — с улыбкой сказал секретарь. — И добавил: — На днях в школе будет «Вечер биографии». Это своего рода знакомство курсантов друг с другом и преподавателями. Тебе есть что рассказать. Обязательно выступи. А потом, когда освоишься, втянешься в учебу, дадим партийное поручение.
О сержанте милиции Вагифе Исмаилове в школе уже хорошо знали. Статью о его подвиге, опубликованную у журнале «Советская милиция», читали в учебных группах. Поэтому, когда на вечере объявили его фамилию, в актовом зале вспыхнули аплодисменты.
Скромный, немногословный курсант, зардевшись, начал:
— Я, Исмаилов Вагиф Гумбат оглы, родился двадцать восьмого сентября сорок четвертого года… Являюсь членом Коммунистической партии Советского Союза. В марте тысяча девятьсот семьдесят седьмого года партийное собрание машиносчетной станции, где я работал после службы в армии, рекомендовало меня на работу в органы внутренних дел. Так я стал командиром отделения ночной милиции…
Николай Шаповал
ФИЛИПП КАРЕТИН
Когда началась Великая Отечественная война, Филиппу Каретину шел шестой год. Отец ушел на фронт. Федора Митрофановна осталась с пятью детьми. Настало и в их поселке черное время. Однажды на рассвете над головами мирных жителей засвистели немецкие снаряды. В доме Каретиных все проснулись от
