была обычно совершенно невежественна во всех вопросах, связанных с сексом.
При этом еврейская девочка знала, что никто не принудит ее выйти замуж за человека, который ей не нравится. А на примере матери видела, что, несмотря на то, что удел женщины — угождать мужу, именно женщина — «царица» в доме, и голос ее зачастую оказывается решающим во всех важных для семьи вопросах.
И все же воспитывали еврейских девочек в довольно «суровых условиях». Не исключено, что именно эти довольно жесткие рамки воспитания, существовавшие на протяжении многих столетий, и привели к тому, что еврейки в XIX веке возглавили борьбу за женскую эмансипацию и во многих странах стали лидерами феминистских движений.
Глава 8 Развод
Одним из революционных изменений, произведенных Торой в жизни человечества, стало введение ею института развода, позволяющего разлюбившим друг друга супругам расторгнуть свои отношения. Однако при этом еврейские законоучители всегда подчеркивали, что право развестись рассматривается как возможность, которой нужно пользоваться лишь в крайнем случае. То есть тогда, когда возникают обстоятельства, не позволяющие продолжать совместную жизнь.
В I веке до н. э. между двумя ведущими школами еврейских мудрецов — Шамая* и Гилеля* — возник принципиальный спор о том, какие причины могут быть оправданы для развода.
Ученики Шамая считали, что причиной развода может стать лишь легкомысленное поведение жены, заставляющее мужа подозревать ее в измене.
А вот ученики Гилеля утверждали, что оправданием для развода может стать любое недовольство мужа тем, как его супруга ведет домашнее хозяйство или готовит пищу.
Однако и те, и другие подчеркивали, что семья священна, и нужно сделать все для того, чтобы ее сохранить.
«Если мужчина разводится с первой женой, даже жертвенник в Храме плачет», — говорит по этому поводу Талмуд.
А мидраш на книгу Торы «Ваикра» приводит историю с рабби Меиром, показывающую насколько важен был с точки зрения мудрецов мир между супругами:
Однажды в канун субботы, вечером, одна женщина до того заслушалась проповеди р. Меира, что вернулась домой, когда лампады уже успели догореть.
— Ты где это была так поздно? — спрашивает муж.
— Слушала проповедь р. Меира.
Муж, человек, склонный к грубым шуткам, крикнул ей:
— Пусть будет, что угодно, но ты не переступишь моего порога прежде чем не пойдешь и не плюнешь в лицо этому проповеднику.
И выгнал ее из дому.
Прошла неделя, другая, третья. Говорят ей соседки:
— Ты все еще с мужем в ссоре? Соберись, пойдем с нами к проповеднику.
Р. Меиру уже было известно об этом случае, и когда женщины пришли, он вышел к ним с повязкой на глазу и спросил?
— Не умеет ли кто из вас ячмень на глазу заговорить?
Соседки и говорят тихонько той женщине:
— Иди-ка ты, пошепчи и сплюнь ему на больной глаз — муж и помирится с тобой.
Женщина направилась было к р. Меиру, но, подойдя поближе, оробела.
— Учитель, — созналась она, — это неправда, я заговорить глаз не умею.
— Ничего, не беда, дочь моя, — успокоил ее р. Меир. — Ты только плюнь мне в лицо семь раз, и я вылечусь.
Женщина так и сделала.
— А теперь, — сказал р. Меир, — иди к своему мужу и скажи: «Ты приказал плюнуть раз, а я целых семь раз плюнула».
— Рабби! — взволновались ученики. — Пристойно ли ученому так унижать себя?
— Никакого тут унижения для меня нет! — ответил р. Меир. — Упрочение мира между мужем и женой сам Бог считает великим и святым делом.
Поэтому не удивительно, что и в древности, и в Средние века случаи разводов в еврейских общинах были единичны, еврейская семья всегда считалась особенно прочной. Да и сегодня раввинатские суды в Израиле, в ведении которых находится развод еврейских супружеских пар, делают обычно все возможное, чтобы сохранить семью, подчас намеренно и совершенно неоправданно затягивая процедуру развода и подталкивая супругов к примирению.
Вот как рассказывает об этом раввин Зеэв Мешков в антологии «Беседы о недельных главах Торы»:
При разборе очередного дела о разводе в тель-авивском раввинатском суде возникла проблема. Супруги настаивали на том, чтобы все нажитое ими за время совместной жизни было поделено поровну. В том числе и дети. Числом одиннадцать. Увидев, что никто из супругов не соглашается взять меньшую долю, раввин… придумал оригинальный выход из положения.
— Отложите развод на год. За это время у вас родится еще один ребенок — и вы сможете поделить детей поровну.
Супруги приняли совет раввина, но через год в суд не явились. Раввин, улыбаясь, набрал номер телефона.
— Я полагаю, что вы помирились и можно закрыть дело? — сказал он поднявшему трубку мужу.
— Не совсем, но мы так и не можем поделить детей.
— Что, ваша жена не родила?
— В том-то и дело, что родила двойню!.
Иерусалимский раввин по делам выходцев из СССР — СНГ рав Иегуда Гордон рассказывает о том, как один из выдающихся раввинов нашего времени, духовный лидер русскоязычных религиозных евреев в Израиле конца XIX — начала XX века рав Ицхак Зильбер однажды помирил пришедшую в суд разводиться пару. Он внимательно выслушал показания жены, вылившей на своего мужа потоки грязи и обвинившей его во всех смертных грехах, а затем попросил дать ему время подумать. Спустя несколько дней рав Зильбер вместе с равом Гордоном явились в дом к этой семье, причем сам Гордон не знал, для чего рав Зильбер затеял визит. Дверь открыл муж, и рав Ицхак Зильбер с порога накинулся на него с кулаками, крича во весь голос: «Мерзавец! Негодяй! Все, что говорила твоя жена — это правда!». Растерявшемуся супругу не оставалось ничего другого, как только пытаться увернуться от все новых и новых ударов — поднять руку на раввина он не смел. И тут заголосила женщина: «Что вы делаете?! Не смейте его трогать! По какому праву?! А ну вон из нашего дома!».
Несмотря на то, что рава Зильбера едва ли не с позором выставили за порог этого дома, он выглядел чрезвычайно довольным. Спустя несколько дней женщина пришла домой к раву Зильберу просить прощения — дескать, она погорячилась, но ведь и рав несколько перешел границы…
— А как складываются ваши отношения с мужем? — спросил рав Зильбер.
— Да мы в тот самый вечер и помирились — сразу после того, как вы ушли, — отмахнулась женщина. — Он вовсе не такой плохой, как вы о нем думаете. Скорее, наоборот!
— А я о нем никогда ничего такого и не думал, — с улыбкой ответил рав Зильбер.
