прочитала документ. – Неужели ты действительно столько заплатил?
Хит сверкнул белозубой улыбкой.
– Я выиграл ее в состязании по метанию ножей.
– Ну что ж, поверим на этот раз!
– Вижу, тебе не терпится испытать лошадь. Только будь осторожна и не потеряй чек.
Валентина обнаружила, что кобыла чутко реагировала на любое движение поводьев и могла нестись быстрее ветра. Они решили доехать до порта Эйр и посмотреть, как лошадь поведет себя в шумном городе.
У причала собралась толпа, там что-то происходило, когда они приблизились, Тина похолодела от ужаса. Их судно, сильно поврежденное, становилось на якорь. «Чертополох» имел только половину мачты, а его паруса были оборваны. Девушка бросилась к матери, забиравшейся в паланкин[14].
– Мама, что случилось?
– Слава Богу, это ты! – схватив ее за руку и оттаскивая от носилок, пробурчал Роб Кеннеди. – Эта женщина сведет меня с ума, если ты не заберешь ее отсюда. – Лицо лорда побагровело.
– Что произошло?
– Чертовы англичане! Они атаковали судно, забрали всю шерсть, чуть не потопили нас! Мы еле-еле доползли до дома, а она только и делает, что ревет! Знаешь, от англичан можно ждать только неприятностей. – В словах лорда скрывался двойной смысл. – Помоги мне, детка.
– Я доставлю маму домой и позабочусь о ней, – ответила Тина, вновь подумав о незавидной доле благородной дамы.
– Я уже послал за Арчибальдом Кеннеди и вижу, что Аран здесь. Буду жаловаться адмиралу, и король должен знать, кто нападает на наши корабли.
Едва сдерживаясь, чтобы не поскакать в замок предупреждать братьев о возвращении отца и о скором приезде главы клана, Тина медленно ехала рядом с матерью и выслушивала ее бесконечные жалобы.
В замке леди Кеннеди попросила:
– Валентина, пришли ко мне Бесс, и пусть Ада принесет жасминовый чай. Прости, но ты не очень подходишь для роли сиделки. Один взгляд на эти пламенеющие кудри и румяное лицо – уже испытание для моих измученных нервов.
– Хорошо, мама. – Тина опустила ресницы, скрывая обиду.
Лорд Кеннеди по прибытии был так занят своими проблемами, что не заметил в замке никаких изменений. Сыновья ожидали его у входа. Когда подошла Тина, Роб как раз заканчивал рассказ о морских приключениях, пересыпая свою речь проклятиями по адресу англичан.
– Граф Аран и Арчибальд Кеннеди прибывают сегодня вечером, – заявил он.
Братья затравленно переглянулись.
– Пусть мсье Бюрк приготовит что-нибудь подходящее, – продолжал лорд. – Скажите Элизабет, чтобы занялась комнатами для гостей. Дэви, в конюшне должно хватить места для всех лошадей – гости пожалуют с охраной.
Тина ответила за всех:
– Слуги получат указания, а мсье Бюрк всегда готов к любому количеству приглашенных.
– Ты моя умница! – Лорд был благодарен судьбе за то, что хоть на кого-то в замке можно положиться. – За столом сядешь между Джеймсом Гамильтоном и Арчибальдом Кеннеди, надо заполучить их поддержку, когда я отправлюсь к королю, а перед уговорами нашей красотки они, конечно, не устоят.
Теперь и Тина почувствовала себя в западне.
Граф Кассилис прибыл первым. Двадцать человек, сопровождавших его, были вооружены до зубов. Дэвиду удалось собрать достаточное количество грумов и помощников, чтобы принять всех лошадей во дворе замка, не допуская гостей в конюшни Кеннеди.
Валентина принесла всем пива. Арчибальд Кеннеди имел грубые черты лица, огромный живот и короткие кривые ноги, которые, казалось, с трудом удерживали его вес. Голова графа с широким красным лицом покоилась непосредственно на плечах, при полном отсутствии шеи. Понюхав принесенное ему пиво, Арчибальд выплеснул содержимое в намин со словами:
– Это еще что за дрянь?
Роб торопливо подал Кассилису виски, и граф продолжал:
– Можешь не говорить мне, что тебя ограбили. Не ты один, Робби, всех Кеннеди от Ньюарка до Портпатрика кто-то оттрахал за последнее время. Когда мы найдем этих уродов, то устроим им самую большую трепку, а потом повесим! Сукины дети увели лучших моих лошадей, а одна была специально отобрана для короля.
Роб пристально поглядел на Донала.
– Какие набеги? У нас полно лошадей и скота.
Маленькие глазки Кассилиса тревожно замигали.
– Тогда мне лучше осмотреть все самому. На ваших лугах, тех, что мы проезжали, и правда места свободного не было.
Лицо Роба Кеннеди налилось краской.
– Ты обвиняешь меня, графа Гэллоуэя, в воровстве?
