Комментарий к роману 'Евгений Онегин'

Для нормального переводчика точная передача текста осложняется еще и тем, что Пушкин наряду с ласкательным ножки использует еще и нейтральную форму ноги (как в гл. 1, XXX, 10). Поскольку взятое вне контекста нога может означать как ступню, так и всю ногу, то в XXX, 10 можно увидеть образ именно длинных женских ног. Но чуть дальше, в строфе XXXIII, ноги означает явно ступни; это, а также платья того времени и росчерки пушкинского пера на полях рукописей убеждают нас, что речь идет о щиколотках, подъемах и пальчиках, а не о голенях, икрах и бедрах.

***

Ср. у П. П. «Разговор с Блэквудом, оригиналом» (Р. Р., «А Word with Blackwood in His Own Way») в «London Magazine and Review» (1 March 1825, p. 413–414):

«…любой, у кого есть хоть крупица вкуса или чувство пропорции, согласится, что ступни и щиколотки француженок неподражаемы. Вынужден признать правду: ступни британок, как правило, не вызывают особого восхищения… Даже в Лондоне вы сыщете лишь двух-трех искусников, способных изготовить дамскую туфлю».

Страсть к высокому подъему, которую Пушкин разделял с Гёте, мой современник, изучающий психологию секса, назвал бы «фетишем ступни». Граф в романе «Избирательное сродство» («Wahlverwandtschaften», 1809), ч. I, гл. 11, так описывает прелестные ножки Шарлотты О.:

«Ein schoner Fuss ist eine grosse Gabe der Natur… Ich habe sie heute im Gehen beobachtet; noch immer mochte man ihren Schuh kussen und die zwar etwas barbarische, aber doch tief gefuhlte Ehrenbezeugung der Sarmaten wiederholen, die sich nichts Besseres kennen, als aus dem Schuh einer geliebten und verehrten Person ihre Gesundheit zu trinken»[214].

12—14 В копии (и в издании 1825 г.) к словам:

… Грустный, охладелый,
Я их все помню, и во сне
Они тревожат сердце мне —

Пушкин сделал сноску: «Непростительный галлицизм». Исправление вошло в список опечаток, приложенный к главе шестой (1828).

Возможно, Пушкин здесь вспомнил галльскую конструкцию наподобие «Ainsi, triste et captif, ma lyre toutefois / S'eveillait…»[215] y Андре Шенье («Юная пленница» / «La Jeune Captive», 1794).

Варианты

7—9 В отвергнутых чтениях (2369, л. 14) поэт нежно вспоминает «вальс и экосез», а вместо «России целой» стоит «целом Петрограде», что более логично.

XXXI

Когда ж и где, в какой пустыне,
Безумец, их забудешь ты?
Ах, ножки, ножки! где вы ныне?
⁴ Где мнете вешние цветы?
Взлелеяны в восточной неге,
На северном, печальном снеге
Вы не оставили следов:
⁸ Любили мягких вы ковров
Роскошное прикосновенье.
Давно ль для вас я забывал
И жажду славы и похвал,
¹² И край отцов, и заточенье?
Исчезло счастье юных лет,
Как на лугах ваш легкий след.

В стихотворении «Осеннее утро» (1816, пятистопный ямб) у Пушкина есть строчки (10–12):

…на зелени лугов
Я не нашел чуть видимых следов,
Оставленных ногой ее прекрасной…

См. также гл. 2, XXI, вариант 12–14: Ленский ищет на лугу следы Ольги.

XXXII

Дианы грудь, ланиты Флоры
Прелестны, милые друзья!
Однако ножка Терпсихоры
⁴ Прелестней чем-то для меня.
Она, пророчествуя взгляду
Неоцененную награду,
Влечет условною красой
⁸ Желаний своевольный рой.
Люблю ее, мой друг Эльвина,
Под длинной скатертью столов,
Весной на мураве лугов,
¹² Зимой на чугуне камина,
На зеркальном паркете зал,
У моря на граните скал.