Белла не отреагировала. Она продолжала вглядываться в своё прекрасное далёко, будто и не слышала Джессики.
Я снова замер.
— Да, — сказала Белла, не глядя на Джессику.
— Да.
Я и смотрел.
Если бы сейчас кабинет английского объял огонь, я бы не заметил.
Лицо Беллы стало пунцовым — даже мысленная картинка полыхала жаром. Или мне так казалось.
Какое счастье, что Джессика была вынуждена прекратить свой допрос! Мне нужна была пауза.
Да что же это такое, что вообразила себе эта несносная девчонка? 'Гораздо больше, чем я ему'! И как только ей это в голову пришло! 'И я не знаю, что с этим делать'? А это ещё что такое?! Мой мозг отказывался дать разумное объяснение подобной глупости. В её словах не было никакого смысла!
Похоже, что я не мог доверять её здравому суждению! Очевидные, ясные вещи перекручивались в её невероятном мозгу и превращались в свои противоположности. 'Гораздо больше, чем я ему'?! Может быть, напрасно я отказался от мысли полечить её от душевной болезни?
Мои часы чуть не расплавились — так я прожигал их взглядом. Как могли какие-то жалкие минуты казаться бесконечными бессмертному существу? А что же тогда о говорить о вечности?
К концу урока мистера Варнера мои челюсти свело от напряжения. За этот час я усвоил гораздо больше тригонометрии, чем английского. Белла и Джессика больше не разговаривали, но Джессика то и дело бросала на Беллу многозначительные взгляды. А один раз Белла опять заалелась без всякой видимой причины.
Да когда же, наконец, этот ланч!
Я надеялся, что Джессика вновь подступится к Белле со своими вопросами после окончания урока, но Белла опередила её.
Как только прозвенел звонок, Белла повернулась к Джессике.
— На английском Майк спросил меня, говорила ли ты что-нибудь про вечер понедельника, — сказала Белла, улыбнувшись уголками губ. Я обомлел, поняв, что она задумала: нападение — лучшая защита.
— Сказала, что ты получила массу удовольствия — и он страшно обрадовался.
— Расскажи слово в слово, что он тебе сказал и что ты ему сказала!
По-видимому, это всё, что я смогу выудить сегодня из Джессики. Коварная Белла улыбалась так, как будто думала в точности то же самое. Как будто выиграла раунд.
Ладно, дайте только дожить до ланча! Уж будьте уверены, я добьюсь большего успеха в вытягивании у Беллы ответов, чем Джессика.
На протяжении четвёртого урока мне приходилось заставлять себя хотя бы изредка посещать голову Джессики. У меня больше не хватало терпения выносить её навязчивые мысли о Майке Ньютоне. За последние две недели он стал мне поперёк горла. Ему вообще везёт по-крупному — пусть скажет спасибо, что он ещё жив.
Мы с Элис вяло пропрыгали всю физкультуру, как это всегда бывало, когда мы имели дело с человеческой физической активностью. Это был первый день игры в бадминтон. Разумеется, мы с ней играли за одну команду. Я скучающе вздыхал, не торопясь взмахивал ракеткой и медленно посылал волан на другую сторону. Лорен Мэллори, которая была в другой команде, мазала. Элис вертела своей ракеткой, словно жезлом, и считала мух на потолке.
Мы все ненавидели физкультуру, особенно Эмметт. Игры, в которых что-то надо было куда-то бросать, были оскорблением его личной философии. Сегодня физкультура была ещё невыносимей, чем всегда. Обычное раздражение Эмметта по сравнению с моим сегодняшним спортивным настроением показалось бы образцом выдержки и долготерпения.
Я уже был на грани нервного срыва, когда тренер Клапп засчитал партию и отпустил нас до звонка. Я был до смешного благодарен ему за то, что он пропустил завтрак — тренер в очередной раз пытался сесть на диету, и вполне закономерный голод погнал его со школьного двора в поисках того, чем бы как следует подкрепиться. Он пообещал себе, что с завтрашнего дня уж точно…
Это дало мне возможность добраться до кабинета математики до того, как закончился урок Беллы.
Я яростно затряс головой. Неужели все ясновидящие — такие же самоуверенные и заносчивые, как моя драгоценная сестрёнка?
Я вздохнул, удаляясь в противоположую сторону. Придётся терпеть — от моей невыносимой сестры всё же есть какая-то польза.
Прислонившись к стене возле двери, я принялся ждать. Сквозь кирпичную стену я неплохо различал оба пронзительных голоса Джессики:
— Я так полагаю, сегодня ты с нами сидеть не будешь? — '
— Наверно, нет, — почему-то неуверенно ответила Белла.
Я же обещал провести ланч с ней! Что она теперь забрала себе в голову?!
Они вместе вышли из класса. Глаза обеих округлились при виде меня. Но слышал я только Джессику.
— Увидимся позже, Белла.
Белла подошла и нерешительно остановилась в шаге от меня. На скулах её выступил румянец.
Теперь я знал её достаточно хорошо, чтобы быть уверенным, что она медлит не из страха. По всей вероятности, её останавливала придуманная ею разница между силой её и моих чувств. '
— Привет, — сказал я чуточку сердито.
Она вспыхнула ещё больше. — Привет.
Казалось, что больше она не намерена была проронить ни слова, так что я направился в столовую, а она безмолвно шла рядом.
Фокус с курткой сработал — её запах не ударил меня наотмашь, как обычно. Просто боль, которую я уже чувствовал, усилилась — и всё. Но теперь справиться с нею мне было гораздо легче. А ведь когда-то мне бы и в голову не пришло, что это возможно.
Пока мы стояли в очереди, Белла была как-то очень беспокойна: дёргала туда-сюда молнию на куртке, нервно переминалась с ноги на ногу... Она часто поглядывала на меня, но встречаясь с моим
