он осквернил своими устами еврейские священные сосуды (Даниил, гл. 5). Имеют ли сходный смысл нерасшифрованные цифровые обозначения? Насколько точна трактовка третьей, каббалистической надписи буквами из трех языков: 'Здесь, по приказу тайных сил. Царь был принесен в жертву для разрушения Государства. О сем извещаются все народы' (Энель, «Жертва», Новый Сад, 1925)? Известна похожая надпись, оставленная евреями на месте одного политического убийства в Палестине в 1942 г. (см.: 'Русь Православная', СПб., 1998, с. 4); у евреев издавна принято надписание 'вины преступника' на месте казни — оно было сделано на трех языках и на кресте Иисуса Христа (Мф. 27:37; Лк. 23:38; Ин. 19:19–22).
5) В еврейской традиции главные жертвоприношения совершаются в виде сожжения. Царскую семью организаторы убийства тоже решили сжечь, хотя практической необходимости в этом не было (чтобы белые не нашли останков, их проще было увезти как можно дальше от города в глушь и скрыть по отдельности в разных местах: глубоко в земле, в трясине и т. п.). В Москве цареубийством руководил еврей Свердлов (неспроста его имя потом дали именно этому уральскому городу). В Екатеринбурге — тоже евреи: уральский областной военный комиссар Голощекин и член областной коллегии ЧК и комендант 'Дома особого назначения' Юровский. Голощекин как доверенное лицо Свердлова накануне расправы лично съездил за указаниями в Москву (содержание этих указаний не доверили даже шифрованному телеграфу) и вернулся в Екатеринбург с готовым планом; он же дал приказ сжечь тела, а потом увез в Москву Свердлову три таинственных ящика. Однако, согласно 'Еврейской энциклопедии' (СПб., т. 7), в еврейском жертвоприношении только умерщвление жертвы 'может быть совершено всяким израильтянином, для остальных же действий необходим непременно священник'. И это нас вновь возвращает к вопросу о таинственном 'еврее с черной, как смоль, бородой', приезжавшем на место сжигания тел, и о надписях в комнате убийства… (Удивляет также, что еврейские «исследователи» вместо отмежевания от своих соплеменников, организовавших цареубийство,[105] как от изуверов, не отражающих мнение всего еврейства, упорно отрицают их руководящую роль как 'антисемитские домыслы', замалчивая и искажая очевидные факты; см.: 'Русский еврей', М, 1997, с. 4.)
6) Многие из вышеприведенных вопросов можно было бы уточнить по государственным архивам в США, Англии, Франции и, конечно, в России, но эта тема везде все еще засекречена. Почему?
Независимо от того, будут ли найдены новые доказательства, ритуальное значение убийства Помазанника Божия несомненно. В духовном плане случайностей не бывает — не случайно и то, что Царская семья приняла мученическую кончину в день памяти первого русского самодержца, св. благоверного Князя Андрея Боголюбского (также убитого в результате заговора с участием иудеев). И если суждено России возродиться — то лишь после осознания этого подвига Царя-Мученика и смысла всего XX в. Как сказал преподобный Оптинский старец Анатолий в 1917 г.: 'Судьба Царя — судьба России. Будет радоваться Царь — радоваться будет и Россия'.
Пока что лишь часть русского народа осознала этот смысл событий XX в.: в 1981 г. Царь-Мученик был причислен к лику святых Русской Зарубежной Церковью (после чего ей была явлено великое чудо — мироточивая икона Иверской Божией Матери), а недавно и в России несколькими епархиями Русской Православной Церкви (что отмечено участившимся мироточением икон самого Царя). Большая же часть нашего народа и его ведущий слой, 'творящий политику', все еще не вынесли из нашей вековой трагедии должного духовного урока.
Неофевралистский режим (перекрасившихся коммунистов-предателей) готов осуществлять декоративные 'монархические проекты' лишь для маскировки нелегитимной сути своей власти — из комплекса неполноценности перед Западом и перед русской историей, к которой неофевралисты хотят примазаться. Думская оппозиция (ничему не научившиеся коммунисты-патриоты и подставной канализатор патриотизма Жириновский) способна лишь невежественно кощунствовать относительно двуглавого орла, так и не удосужившись понять выраженной в нем симфонии государственной и церковной властей…
И даже Синод Московской Патриархии продолжает игнорировать растущее снизу народное почитание Царя-Мученика, благословляет неофевралистов, не вникает в духовную природу русского православного Царства и в то, что только его восстановление может преодолеть смуту… Глава комиссии по канонизации митрополит Ювеналий, повторив даже в 1996 г. «сомнения» относительно образа жизни и правления Царя и 'не найдя оснований' для его канонизации как монарха, предложил Поместному Собору 2000 г. рассмотреть вопрос о компромиссном прославлении Царской семьи лишь как мирян, принявших мученическую кончину в годы гонений…
Особенно ярко все это проявилось в отношении к предполагаемым 'останкам Царской семьи', выкопанным в 1991 г. под Екатеринбургом. Демократическая власть увидела в их похоронах утилитарный предмет своей легитимации в виде официального 'завершения эпохи беззакония'. Не удивительно, что большинство православного народа выступило против признания останков царскими, исходя из общего недоверия к власти: если она, не замеченная в страхе Божием и насаждающая антихристианскую идеологию, постоянно лжет, когда это выгодно, то почему нужно верить ее искренности в затее с останками? К тому же секретность работы правительственной комиссии (под руководством вице-премьера Б.Е. Немцова) и игнорирование ею многих противоречий в следствии оставили впечатление, что у кого-то была и другая цель — похоронить вместе с останками важные тайны, связанные с подлинной историей цареубийства.
Для этого достаточно сравнить две публикации: 'Покаяние. Материалы правительственной комиссии… (М. 1998) и 'Общественные слушания по вопросу о 'екатеринбургских останках' в Госдуме от 21.5.98 ('Радонеж', 1998, с. 9). Слушания в Госдуме были посвящены как раз 'Материалам правительственной комиссии', которые, однако, даже после высказанной на слушаниях научной критики, были опубликованы без изменений в виде упомянутого сборника (лишь во вступлении его составитель пытается опровергнуть сомнения, высказанные нами ранее в газете «Завтра», 1998, с. 11).
Прежде всего это касается ритуального характера цареубийства, о котором старший прокурор- криминалист Генпрокуратуры РФ В.Н. Соловьев пишет: 'Следствие полностью исключает ритуальный характер убийства. Мотивы убийства носили политический характер'. Составитель сборника добавляет к этому: 'следствие… рассматривало только фактический, а не мистический аспект проблемы', — здесь имеются в виду наши аргументы (приведенные выше) для слушаний в Госдуме. Однако как раз отмеченные нами факты причастности к цареубийству еврейско-масонских кругов не изучались комиссией, о чем свидетельствует ее документ 'Проверка версии о так называемом 'ритуальном убийстве'….
Автор этой «проверки», все тот же Соловьев, основное внимание уделил опровержению так называемого 'кровавого навета' на евреев (отрицая даже судебно-установленные случаи, описанные В.И. Далем), что вряд ли имеет прямое отношение к данному делу. В числе же своих аргументов, «опровергающих» ритуальный характер цареубийства, Соловьев выдвигает следующие:
— 'Основной причиной, заставившей Временное правительство перевести царскую семью… в Тобольск, явилось опасение о возможной несанкционированной расправе населения с царской семьей'.
— 'Ни в одном примере 'ритуальных убийств', приведенных В.И. Далем, нет таких действий убийц, как стрельба из пистолетов, убийство штыком армейской винтовки, попытка скрыть трупы в глубокой шахте, попытка уничтожить трупы взрывом гранат, сожжение трупов, использование серной кислоты, наконец, сокрытие трупов на малой глубине под проезжей частью дороги'.
— 'Участие еврея Юровского Я.М. во всех этих действиях было вынужденным'.
— 'Наличие на стене надписи на немецком языке… не дает оснований для утверждения о ритуальном характере', ибо 'не имеется данных об участии Гейне в каких-либо иудейских религиозных течениях…; 'Энель не смог доказать того, что «каббалистические» знаки являются надписью, а, например, не 'пробой пера'… и того, что данные знаки ранее использовались при исполнении определенных религиозных ритуалов'.
— 'С точки зрения закона обсуждение вопроса о 'ритуальных убийствах' некорректно, поскольку существующее законодательство не знает такого понятия'.
Если все это сравнить с нашими аргументами и вопросами, которые Соловьев проигнорировал и после слушаний в Госдуме, то такой уровень аргументации свидетельствует о пропагандно-апологетическом, а не о следственном характере данного заключения.
К вопросу о ритуальном убийстве примыкает и тайна царских голов. Соловьев решает ее так:
