Чтоб живым под кров родимый Сын единый мой вернулся…' * * * Мать вдали скорбит о сыне. Серый конь гниет в пустыне. Вдаль идет неутомимый Япанес — Искатель Счастья. Перевал за перевалом— От рассвета до заката. Обыскал леса и горы — Нет и следа Даханаго. К ночи он у горной речки На привал стал; из кресала Огоньку добыл, и пламя Над костром заполыхало. Вдруг из-за утеса вышел Ни разбойник, ни охотник, А старик в оленьей шкуре, Брови, словно сыч, нахмурив. Крикнул Япанес: 'Прохожий! Коль добро творишь ты в жизни,— Тха добро воздаст сторицей. Если зло таишь ты в сердце,— Пусть терновником колючим Зарастет твой рот лукавый, Пусть живот твой тощий вспучит Жгучею травой-отравой. На земле ищу я Счастье. Пройденному нет и счета. Как найти мне Даханаго? Где пути к ней? Дай совет мне…' Посмотрел старик зловеще, Погрозил рукой костлявой, Бородой седой затрясся, Самострел схватил заплечный И, ворча, стрелу нацелил,— С тетивы стрела слетела, Просвистела, промелькнула, Пастуху в бедро вонзилась. Крикнул нарт: 'Эй, ошалелый! Стрелы и в моем колчане. Чем, скажи, тебя обидел? Ты за что меня поранил?..' 'Я — хранитель Даханаго,— Прохрипел старик свирепый. — Сторожу я дни и ночи К ней тропу-дорогу в крепость. Здесь — владенья Даханаго. Нет от стрел моих спасенья. Кто пришел на эту землю,— Тот нашел свою погибель. Смерть!' — вскричал старик, спуская С тетивы стрелу другую. На лету стрелу слепую Япанес поймал и тут же С лука своего направил В грудь косматую, и рухнул, Словно сухостой под бурей, Злой старик в оленьей шкуре… * * * Мертвеца во тьме покинув И на меч свой опираясь, Япанес пошел лощиной, На вершину пробираясь. Путь чем дале — тяжелее. Лес дремучий по ущелью, А в лесу дремучем — лютый Зверь рыскучий, гад ползучий. Окружала волчья стая, Змеи в зарослях шипели, Львы рычали, крались тигры, Каждый шаг подстерегая. Мало стрел у Япанеса, — Стал к скале, обороняясь. Бьет зверей, бросая глыбы, И мечом сечет без счета.
