…Протекают реки и моря по свету, Для Насрена ж нету капельки воды, Под горою плещут родники, бушуя, — Горстку б небольшую пленнику испить!.. Мучит его жажда, там на Ошхомахо, Ледяной рубахой плотно он покрыт. Тяжкое железо давит ноги, руки, — Стоны горькой муки исторгает он. Далеко разносит ветер эти стоны, — И сердца у нартов ноют и болят. * * * Собрались на Хасу нарты без тхамады: Порешить им надо, как спаети его. Вспоминают нарты подвиги былые, Годы молодые, силу прошлых лет… Тут Имыс, Арыкшу, пламенный Сосруко, Как им быть с невзгодой, с недругом как быть? Думают-гадают, — Пако их пугает, Страшен грозный Пако и непобедим. И решили нарты: будет дочь тхамады Для того наградой, кто спасет отца, А при ней приданым — лучшие доспехи. Ждут утехи, радость витязя того, Только бы он взялся вызволить Насрена, Только бы пустился в этот страшный путь. Ни один не едет, — стыд и срам невесте… 'Едемте все вместе!' — нарты говорят. Едут-скачут нарты по горам и долам, Видят: Ошхомахо инеем блестит, На вершине снежной мучится тхамада: Тяжкая преграда, — нет к нему тропы. Пако видит нартов, слуг он созывает, В долы отправляет с ледяных вершин. Вот спустились слуги, вот уж недалеко, И парит высоко впереди орел. Загудели вихри в долах и ущелье, Замело метелью камни и траву. Небеса закрыты стаею орлиной, Крылья над долиной застят свет дневной, Словно поздней ночью наступила темень, Прямо в темя нартов хищники клюют. Ничего не видно, — погибают нарты, Гибнет нарт Пануко, — рвет его орел. Ничего не видно, — смелый Бадыноко В темноте глубокой потерял коня. …Собрались все вместе те, что уцелели. Кровь течет в ущелье, — это нартов кровь! Едут нарты тихо, головы понуря, Разразилась буря над родной землей. 'Нет огня у нартов, — Пако отнял пламя, Нет у нас тхамады, — гибнет он в цепях. Что же делать, нарты, где искать спасенья? Не смогли вернуть мы очагам огня, Не смогли спасти мы мудрого Насрена. Что же делать, нарты? Как мы будем жить?' И тогда воскликнул Батараз бесстрашный: 'Наш огонь-отраду я добуду вновь. Я даю вам слово: будет с нами снова Мудрый наш тхамада, я его спасу'. Оседлав Карапцу, в воинской одежде, Как бывало прежде, едет Батараз. Вот и Ошхомахо. Встал он у подножья: 'Эй ты, званье божье осрамивший, бог! Что ты там в ущелье прячешься трусливо? Спрятаться не диво, — выходи на бой! Отнял ты у нартов их огонь-отраду, Нартского тхамаду в цепи заковал; Я посланец нартов, я их избавитель, От тебя, губитель, я спасу людей. Если ты не трусишь, сделай, что скажу я: Пусть слетит с вершины жадный твой орел'. Потемнело небо, черный мрак сгустился, — То орел спустился с горной высоты. Как взмахнет крылами — все вокруг темнеет. Даже конь робеет… 'Эх, Карапца-конь, Что с тобой случилось? Крыльев испугался? Или не встречался посильнее враг? Мало ли печали мы с тобой видали? Разве эти вихри новость для тебя?' Трижды бьет Карапцу плеткой ременной, А в орла каленой целится стрелой. В этот миг сползает к ним с вершины горной Голоднее волка чудище-дракон, А орел крылами бурю нагоняет, Ноги подгибает утомленный конь.
