Зона сна

– Завтра! – смеялась мама. – Уже сегодня!

– Да! Надо бы всё-таки выспаться.

– Дай мне ребёнка покормить. Сейчас Нюру разбужу.

– Ничего себе «ребёнка»! Ростом с телёнка.

– Мама, оставь домработницу в покое. Я сам себе приготовлю.

– Смотри-ка! – воскликнул отчим. – Наш сын становится народником!

Санкт-Петербург, 11 марта 1801 года

Сумасшедший коротышка всех a extеnuе. [24]

Сказать по правде, соображает он лучше многих, но думает – вот беда – неизменно о том, как бы сильнее напортить лучшим людям столицы. И коротышка он, только если сравнивать с самыми достойными, богатыми и влиятельными людьми страны. Он росточком – как эти его любимые холопы, смерды, простолюдины – 35 вершков. Ну пусть 36 – если мерить с косичкой и каблуками.

Кстати, до чего заметно, кто угоден Господу Богу, а кто нет. Достаточно сравнить истинную аристократию со всеми прочими: наши в большинстве высокие, в теле, с голосами зычными, со взором уверенным. Вот вроде графа Палена, – куда он подевался, обещал быть к часу? – или моих братьев. А те – маленькие, противные, глаза прячут. Будто украли что.

А украли! Украли! Этот урод, не успев трон занять, отдал им ЧЕТЫРЕ дня в неделю! Только три дня теперь может хозяин занимать их барщиной. Им теперь дадено три дня на себя работать, да день – Богу молиться. А оно Богу надо, чтобы черви земляные ему молились? Они же не совсем люди, они, как остроумно выразилась покойная императрица, не мужи, а мужики.

Да и не пойдут они молиться, а пойдут в кабак! Вот и получается, что идиот Павел просто, ни за что, лишил достойных людей дохода. Ведь мужику этот день в неделю – тьфу, ничто. Пропьёт, животное. А хозяину? Если у него семнадцать тысяч мужиков? Для него это огромные убытки: семнадцать тысяч рабочих дней потеряно, за одну неделю! А этих недель в году… сколько? Надо будет спросить…

– Госпожа графиня, граф Пален. Просить?

– Проси, проси! Чего спрашиваешь, дура? Я извелася тут, его ожидаючи, а она вопросы задаёт. Проси!

Графиня Жеребцова, урождённая Зубова, родная сестра трёх влиятельнейших в свете братьев – Платона, Николая и Валериана Зубовых, шурша платьями, заспешила навстречу военному губернатору Петербурга.

– Ах, Пётр Алексеевич, наконец-то! I am very glad to see you. Мне непременно надо узнать: сколько недель в году?

– Много, любезная Ольга Александровна, много, – отвечал он, улыбаясь и целуя ей руку. – Мы с вами как-нибудь на досуге посчитаем.

– Да? Я полагала в анекдот вставить, в пику нашему недомерку. А что с делом и что вообще говорят?

– За нас нынче – все, решительно все. Вы слышали, корпус казаков, посланный в Индию, полностью погиб по дороге? Всего за две недели!

– Ужас, граф, ужас!

– Так, теперь и казаки за нас. И время не ждёт – Павел собрался воевать с Англией на море! Балтийский флот получил приказ!

– Он помешанный, право слово, помешанный…

– Не буду спорить, графиня. Однако прошу извинить, совершенно некогда. Я заехал на минутку, узнать, что сказал наш друг, посол Англии. Вы у него были?

– Всё в порядке, милый граф! Яхта английского адмиралтейства уже здесь и прямо сейчас входит в Неву! Уже вошла, верно! Но сэр Уинтворт считает это излишним. Конечно, в случае неудачи Англия вступится за нас, а мы сможем укрыться на этой яхте, но неудачи быть не должно. Это он так сказал.

– Вы передали, где яхта должна встать?

– Граф, ну как же вы можете сомневаться…

– Простите, графиня, простите. Немного нервничаю. Все границы уже перейдены, теперь или мы уберём Павла, или Павел уберёт нас. Уже сегодня! Сегодня, графиня! Господи, помоги нам! Я верю, Он поможет, но английская яхта в бухте добавит пылу нашим молодцам. Знаете, каких сорвиголов нам удалось нанять? Страх.

– Да, посол ещё сказал про деньги. Убытки Англии, из-за дружбы нашего идиота с Наполеоном, сказал он, громадны, много больше тех миллионов золотом, которые выплачены нам, чтобы мы решили эту проблему. Но и эти деньги они терять не хотят и надеются на вас, граф.

– А сколько каждый из нас теряет из-за разрыва англо-русских отношений, этого я вам, Ольга Александровна, и передать не могу. Ведь у всех есть доля в экспорте. Финансовые обороты рухнули, и если не случится чуда, неминуема полная катастрофа!

– Но главное-то, главное, граф? Отчего вы не говорите мне: что Александр?

– Сегодня он твёрд. Павел дал ему почитать про царевича Алексея, убитого Петром Первым, и потребовал от него подтверждения верности; его и Константина только что водили в церковь переприсягать, и теперь цесаревич твёрд – убедился, что папенька боится. А уж после… после всего… он будет полностью в наших руках.

Графиня весело рассмеялась:

– Ну, тогда, граф, наше дело безупречно. Вы говорите, чудо? Чудо, если план сорвётся. Я абсолютно уверена в успехе, я так и сказала послу. Теперь уже ничто и никто не может нам помешать.

Николай фон Садов свернул с Невского на Мойку, двинулся в сторону конюшен и, наконец подойдя к неприметному двухэтажному дому, постучал в дверь три раза. Когда ему открыли, даже не стал оглядываться, проверяя, нет ли слежки: он не боялся, потому что, подготавливая свой контрзаговор, не нуждался в том, чтобы собирать где-то информацию, ибо и так знал о событиях мартовской ночи 1801 года, с 11-го на 12-е число, всё. Он никогда и нигде не проявил своего интереса, и заговорщики никак не могли бы заподозрить его – хотя многие были с ним знакомы, встречали его в театрах и салонах.

В основу своего плана он положил уверенность в безусловной любви, которую испытывали к императору рядовые и унтер-офицеры русской армии, и даже гвардии, весь рядовой состав которой был уже полностью крестьянским. Он помнил, как они с отцом, изучая этот период истории, восхищались выводом, к которому пришёл князь Адам Чарторыжский, вспоминая свержение Павла; по сути, князь подарил им план его спасения:

«Генерал Талызин, командир Преображенского полка, один из видных заговорщиков, человек, пользовавшийся любовью солдат… собрал батальон и обратился к солдатам с речью, в которой объявил людям, что наступает время, когда у них будет государь милостивый, добрый и снисходительный, при котором пойдёт всё иначе. Взглянув на солдат, он, однако, заметил, что слова его не произвели на них благоприятного впечатления: все хранили молчание, лица сделались угрюмыми, и в рядах послышался сдержанный ропот. Тогда генерал прекратил упражнение в красноречии и суровым командным голосом вскричал: «Полуоборот направо. Марш!» – после чего войска машинально повиновались его голосу… Императору Павлу было бы легко справиться с заговорщиками, если бы ему удалось вырваться из их рук хотя на минуту и показаться. Найдись хоть один человек, который явился бы от его имени к солдатам, – он был бы, может быть, спасён, а заговорщики арестованы».

Чего ещё надо? Ему, Николаю Садову, только и оставалось найти достойного человека, которого можно в нужный момент прислать к солдатам Преображенского полка от имени императора.

Но прежде чем он нашёл такого человека, потребовалось попасть в Санкт-Петербург с далёкого Урала.

Приключения Садова на Урале были просто фантасмагорией, и произошла она оттого, что в горных районах страны было законодательно установлено двоевластие.

Берг-коллегия[25] ведала в России всеми делами, связанными с добычей полезных ископаемых и металлургией. Причём полезные ископаемые были собственностью царя, а заводчики имели лишь право преимущественной разработки руд и строительства заводов. Ко времени