Другая история литературы. От самого начала до наших дней

№ 5–6, первый по «греческой» синусоиде, второй – по «римской» волне), женился на девушке- христианке и стал в последние годы своей жизни епископом Птолемаиды…

Другой весьма интересной фигурой этой эпохи была женщина-философ Ипатия, которая была убита фанатичной толпой в начале V века. Она была женщиной исключительной красоты и необычных умственных способностей. Благодаря ее отцу, знаменитому александрийскому математику, она познакомилась с математическими науками и классической философией. Она завоевала широкую известность благодаря своим замечательным качествам преподавателя… Один источник говорит: «Одетая в плащ, она имела обыкновение бродить по городу и объяснять случайным слушателям сочинения Платона, Аристотеля или каких-либо других философов».

Опять в устах раннесредневековых ученых всплывают имена ученых «древних», «языческих», причем относящихся к той же или более ранней «линии веков».

На этой линии № 5 лежит IX век. В нашей стандартной «греческой» синусоиде этим веком обозначен самый нижний экстремум, переход от истории «мнимой» к истории, скажем так, «реальной». И вот что интересно: на 2-м траке (I–IX века) мы видим одновременное существование «языческих» и христианских философов и вообще воззрений; на 1-м траке (IX–XVII века) обнаруживаем тех же христиан и «возродившихся» язычников. А вот сам IX век явно показывает, что началась эта история противостояния христианства с «древнегреческим» язычеством… борьбой иконоборцев с иконопочитателями, да и реальный XIII век, «родоначальник» всех исторических миражей на этой линии, более чем изобилует религиозными войнами, прежде всего между разными ветвями христианства. Достаточно напомнить, что это был век противостояния католичества и православия, 4-го Крестового похода и «монгольских» нашествий!

«Такое глубокое, сложное и интенсивное общественное движение, каким было иконоборчество (1-я половина IX века), неизбежно должно было вызвать большую литературную активность. К сожалению, однако, литература иконоборцев была почти полностью уничтожена триумфаторами-иконопочитателями. Она известна в наши дни только по маленьким фрагментам… Можно сказать, соответственно, что практически все сохранившиеся литературные произведения иконоборческого периода представляют только одну точку зрения… Эпоха иконоборчества не имела историков, хотя хронисты этого времени оставили многочисленные сочинения, полезные для правильного понимания византийской хронографии и ее источников…»

И в это же время, в IX веке, открыли высшую школу в Константинополе, чем «был достигнут известный прогресс в области высшего образования в Византии». Какой же это был прогресс? Васильев тут же и сообщает: в школе обучали «семи основным искусствам по системе, созданной еще во времена язычества и воспринятой позже византийскими школами и Западной Европой». Все это означает только одно: ХРИСТИАНЕ-иконоборцы основали языческое училище АНТИЧНЫХ НАУК. (Между прочим, Платон был известным противником изобразительного искусства.) Вот здесь, смеем предположить, и находится если не начало, то широкое распространение античности: линия № 5 «византийской» волны, реальный XIII век, захват Константинополя латинянами- католиками, которых, между прочим, православные всегда называли язычниками (а паписты называли так православных). И кстати, при организации высшей школы в России при М. В. Ломоносове была взята за образец эта же античная система построения образования.

Школу возглавил патриарх Фотий. Его собственное образование было разносторонним, а знания обширными не только в области теологии, но также в грамматике, философии, естественных науках, праве и медицине. Историки сообщают, что Фотий, как большинство широко образованных людей в Средние века, был в конце концов обвинен в том, что тратил время на изучение запрещенных наук – астрологии и магии. Как бы то ни было, со времени жизни Фотия устанавливаются «тесные и дружеские связи между светской наукой и теологией», по словам Васильева.

Затем и патриарх Иоанн Грамматик, иконоборец, производил впечатление на своих современников глубиной и разнообразием своих знаний; его тоже обвиняли в колдовстве. Другим значительным человеком этого времени был Лев, известный математик, живший во времена императора Феофила. Император определил Льва государственным преподавателем в одной из константинопольских церквей; в последующие годы Лев был избран епископом Фессалоники, а когда во времена Феодоры он был низложен за свои иконоборческие взгляды, то продолжал преподавать в Константинополе, став главой высшей школы. А высшая школа, как уже сказано, внедряла античные светские знания.

Вот как оценивает Ш. Диль значение иконоборческой эпохи по отношению к следующей эпохе Македонской династии, которую называют также вторым Золотым веком византийского искусства:

«С точки зрения искусства, к эпохе иконоборчества восходят две взаимоисключающие тенденции… Если в эту эпоху существовало имперское искусство, работающее на самодержцев, увлеченное классической традицией, интересующееся портретом, живой моделью и заставляющее ощутить вплоть до религиозного искусства влияние своих основных идей; если, в противоположность этому светскому искусству, существует искусство монашеское, более строгое, более традиционное, более теологическое и если, наконец, комбинация обоих приводит к появлению целой серии прекрасных шедевров, именно в иконоборческой эпохе следует искать плодоносящие зародыши этого чудесного цветения. И поэтому данный период заслуживает особого внимания в истории византийского искусства…»

Итак, на линии № 5 мы обнаруживаем в Византийской империи одновременное увлечение «греческой древностью» и христианством, искусством светским и монашеским, литературу теологическую и языческую, а также целую эпоху иконоборчества, когда монашеское искусство подверглось гонениям со стороны про- антически настроенных ученых, а они, в свою очередь, были обвинены ортодоксальными христианами в колдовстве и ереси. И что интересно, такое смешение нас не удивляет, потому что и в последующих веках было то же самое: монахи и ученые, ортодоксы и еретики, античная скульптура и песни вагантов…

Линия № 6. На этой линии византийский реальный XIV век разделился на VI, VIII, X и XII века, а также на IV век до н. э. Из них Х век – расцвет Македонской династии, а IV до н. э. – эпоха династии Македонских, Филиппа и Александра. Продолжая параллели, скажем, что в области искусства эпоха Юстиниана (VI век) носит имя первого Золотого века, а Х век и «вплоть до XII века» характеризуется учеными как второй Золотой век византийского искусства.

Второй Золотой век, сообщает А. А. Васильев, был определен временной победой иконоборцев, которые по нашей реконструкции оказываются к тому же «античными язычниками»:

«Иконоборческий кризис освободил византийское искусство, задыхающееся от церковных и монашеских влияний, и указал новые пути вне религиозных сюжетов. Эти пути вели к возврату к традициям ранних александрийских образцов, к развитию заимствованных от арабов украшений, связанных поэтому с исламской традицией украшений, и к замене религиозных тем на исторические и светские мотивы, воплощенные с большим реализмом».

Такую же картину мы видим и в первом Золотом веке, который, к счастью, имел специального историка в лице Прокопия Кесарийского, нарисовавшего в своих сочинениях очень полную картину правления императора Юстиниана, причем оказывается, что «в композиции и стиле Прокопий часто следовал античным историкам, особенно Геродоту и Фукидиду (линия № 5). Как писатель Прокопий, несмотря на зависимость от древнегреческого языка прежних историков и некоторую искусственность изложения, дал пример образного, ясного и сильного языка».

И опять, как в случае с Евсевием, начинается череда историков: за Прокопием непосредственно шел хорошо образованный юрист Агафий из Малой Азии; следуя за Агафием, Менандр Протектор писал «Историю», которая была продолжением сочинения Агафия, а сочинение Менандра, в свою очередь, продолжил Феофилакт Симокатта, египтянин. Свой вклад в географическую науку внес Косма Индикоплевст, «широкий географический масштаб которой так хорошо соответствует размаху планов Юстиниана».

К области географии относится также статистический обзор восточной Римской империи времени Юстиниана, который вышел из-под пера грамматика Иерокла и носит название «Спутник путешественника». Автор концентрирует свое внимание не на церковной, но скорее на политической географии империи, с ее 64 провинциями и 912 городами. Неизвестно, является ли этот обзор результатом собственной инициативы Иерокла или он был выполнен по поручению каких-либо руководящих органов, но в любом случае в сухом обзоре Иерокла заключен прекрасный источник для определения политической ситуации в империи в начале царствования Юстиниана. Историки сообщают, что Иерокл этого VI века был основным источником по