Страна Тюрягия

проблема – одежда. Если есть у вас такая возможность, пришлите мне спортивный костюм. Иначе не могу продолжать занятия, а я, как назло, крупный мужчина. И что-то найти себе из вещей среди заключённых просто нет возможности. Ну, а на воле у родных денег нет на это дело. Вы у меня, можно сказать прямо, единственный шанс. Да и немного осталось мне сидеть. В этой одежде я бы мог и освободиться. Хоть немного буду выглядеть, как человек. Ведь сейчас у нас встречают по одёжке.

Да и честно признаться, добился я кое-каких результатов в спорте и в улучшении своего здоровья. И самое главное, я бросил курить и чифирить. Это для меня большое дело. Десять лет курил и чифирил. Искренне верю в ваши добрые намерения и в вашу помощь нуждающимся».

Своим физическим состоянием каждый зэк занимается (или не занимается) сам и так, как хочет и может, и как позволяет имеющееся оборудование. Бывают начальники, из числа убеждённых спортсменов, которые об этом заботятся, – и результат соответствующий. А из обязательного ментовского физкультурного набора в зонах осталась только зарядка, причём тоже не без уродств: в «чёрных» зонах от неё смело косят воры и блатные, в красных – выгоняют на улицу в любую погоду всех поголовно, включая больных и инвалидов. Устраивают, так сказать, чемпионаты по пинкам в зад среди одноногих. Очень смешно.

Многое здесь зависит от кадров УИС. От культуры тех, кто эту культуру насаждает. Об этом – наш дальнейший рассказ.

Граждане начальники

Начнём эту часть книги цитатой из «Краткого руководства для лиц, желающих поступить на тюремную службу» (1912):

«При исполнении служебных обязанностей служащий в тюрьме должен быть строг, человечен и справедлив.

Строгий в смысле поддержания дисциплины и порицания всех нарушений тюремных правил.

Человечен в смысле признания заключённого за меньшого брата, впавшего в преступление по разным обстоятельствам, которого надо не уничтожить, как врага, а лечить, как больного.

Справедливый в смысле наказания и поощрения по вине и достоинствам, а не из корыстных и других целей»…

И засим посмотрим, каковы служащие УИС нынче, 90 лет спустя.

Кадры УИС

Заместитель начальника ГУИН, курирующий кадры, вооружённый мрачной статистикой, в самом конце ХХ века (в 1997 году) рассказал о кадровых проблемах своего ведомства вот что:

«…Важнейшей была и остаётся проблема совершенствования работы с кадрами. Более того – триединая задача: подбор, расстановка и воспитание кадров сегодня приобретает особую значимость.

В связи с созданием и укреплением служб охраны, надзора и ряда других численность личного состава выросла в два раза, а 50 тысяч человек уволилось. В результате две трети сотрудников имеют стаж службы менее пяти лет, а среди рядового и младшего начсостава таких 84 процента. Меньше стало сотрудников, имеющих юридическое и среднее специальное образование. При ежегодной потребности в кадрах с высшим и средним образованием 7,5 тысяч человек в 1996 году на очных факультетах учебных заведений МВД было подготовлено только 1,3 тысяч специалистов или 18 процентов».

Мы цитируем документ 1997 года, чтобы показать динамику: ни в 2000-м, ни в 2003 лучше не стало. Посмотрим на примере ВК – воспитательных колоний, где содержатся лица в возрасте от 14 до 18 лет. Кстати, здесь к персоналу и требования повыше. Так вот, за последние годы численность персонала ВК при относительно стабильной среднесписочной численности несовершеннолетних осуждённых уменьшилась, но – неравномерно. Количество сотрудников служб охраны и режима выросло, а воспитательный аппарат сократился. Сейчас на одного воспитателя приходится в среднем 17,3 подростка.

И с образовательным уровнем не всё слава Богу. Ведомственными приказами предусмотрено замещение должностей начальствующего состава ВК только специалистами, имеющими высшее и среднее специальное образование. Но в 1996 году таких было 51,2%, в 2000-м – 56,7%. Рост, конечно, есть, но в целом норматив, как и по всей системе, не выполняется: по всем учреждениям УИС доля начальствующего состава с высшим образованием составляет 56,1%, со средним специальным – 37,2%, со средним общим 6,6%.

И так же, как в прочих колониях, среди вновь поступающих на работу в ВК доля выпускников учебных заведений системы МВД и Минюста сокращается. Так, в воспитательных и оперативных аппаратах, в службе режима и охраны ВК в 1994 году выпускников этих учреждений было 18,1%, а в 2000 году только 6,2%. Что это значит? Это значит, что на работу в систему идут случайные люди.

Особенно интересно, что за последние годы снизился образовательный уровень начальников и заместителей начальников ВК.

В среднем с 1994 года в ВК идёт быстрое омоложение кадров. Среди воспитателей сотрудников моложе 30 лет – 40,6%, на 5,1% больше, чем в 1994 году. В оперативных отделах, службе режима и охраны с 1994 по 2000 год доля лиц начсостава моложе 30 лет увеличилась с 25,5% до 36,1%, а доля начсостава старше 45 лет уменьшилась более, чем в 2,5 раза. Это говорит о том, что уходят опытные кадры.

Зато в высшем руководстве ВК сотрудников среднего возраста, как правило, заменяют лица предпенсионного, а то и пенсионного возраста! Таких среди начальников колоний сегодня – 80,3%.

Понятно, что чем дольше работает сотрудник, тем выше его профессиональный уровень. И вот оказывается, что 17,3% начальствующего состава ВК работает в должности менее одного года, а 46,9% – менее трёх лет. Самое печальное, что стаж работы до трёх лет имеет 47,8% сотрудников воспитательных аппаратов, причём в последние годы только четвертая их часть прибывает в воспитательные колонии из других служб УИС, – то есть большинство сотрудников не имеет опыта работы в местах лишения свободы, тем более с несовершеннолетними осуждёнными. Можно сказать, происходит деградация.

Н.Н. Барановский пишет по этому поводу[26]: «В настоящее время в воспитательных аппаратах доля опытных работников составляет только 8,3%, в службе безопасности 16%, а в оперативных аппаратах самая низкая среди служб ВК – всего 7,6%».

И такая ситуация в воспитательных колониях для подростков! Понятно, что в остальных учреждениях системы дела ещё хуже.

Вернёмся к докладу, с которого мы начинали эту главу. Заместитель начальника ГУИН по кадрам говорил в не таком уж далёком 1997 году, прослеживая динамику деградации от 1992 года, от самого начала «либеральных реформ»:

«Вызывает тревогу, что за прошедшие пять лет в 1,8 раза увеличилось число сотрудников, привлечённых к ответственности за нарушения законности. 77 процентов этих нарушений составляют запрещённые связи. Наибольшее их количество – в подразделениях УИН Кемеровской, Свердловской областей, Красноярского края.

Вот некоторые вопиющие факты. За 400 долларов встал на путь измены оперуполномоченный СИЗО-1 Тюмени Усманов. Более года занимался вымогательством денег старший оперуполномоченный СИЗО-1 Кемерова Соломатин. 12 января 1997 года при попытке проноса в здание СИЗО долларов для передачи их заключённому был задержан младший инспектор отдела режима и охраны СИЗО-5 (г. Москва) рядовой Бебишев. К сожалению, этот список можно было бы продолжать и продолжать.

Другие примеры вызывают естественный вопрос: кого принимаем на службу? Каковы их моральные качества? 11 октября младший инспектор роты розыска при УИН Ивановской области Олейник в свободное от службы время после групповой пьянки в ссоре нанёс ножевые ранения двоим сотрудникам той же роты. 8 февраля 1997 года младший инспектор службы Пепинев, будучи пьяным, ударил ножом жену, а затем дважды нанёс ранения своей дочери, когда последняя пыталась защитить мать.

По оценкам психологов, многих молодых сотрудников, принятых на службу в 1996 году, можно отнести к так называемой «группе риска», представители которой в той или иной степени склонны к негативным проявлениям. Отчасти и поэтому у нас растут суициды. За два года 97 сотрудников (!!! – Авт.) покончили жизнь самоубийством.

Работа с кадрами была и остаётся основной в нашей деятельности. От её качества зависит выполнение возложенных задач и строгое соблюдение законности, выполнение Директивы Министра на 1997 год. На это надо нацеливать весь личный состав».