кхади!
— Оборотень? — хмыкнул Хриссэ. Нарк их не видел, отвернувшись в пахнущую сыростью ночь.
— Хриссэ! — а это Кошка, укоризненно говорит.
— Да какой он кхади? (стукнуло) Твоя пехота умирает во младенчестве. 'Ах, у меня нет тьё! Ах, я не человек, а ничтожество!' Ррагэ, да тут чуть ли не все через такое прошли, что ему и в кошмарах не снилось!
Нарк стиснул зубы и сжал ладони вокруг кружки. Что может быть хуже? Что ты-то можешь знать об ужасе, безнадёжности, унижении?! Ты-то, самовлюблённая серая тварь!..
Мальчишка бездумно хлебнул из кружки — там оказалась огнёвка. От душевного глотка глаза чуть не выпали в ту же кружку, а горло от ужаса отказалось принимать даже воздух. Нарк замер, радуясь, что сидит спиной в комнату, и попытался дышать и не закашляться. С какой-то попытки удалось. Мальчишка сообразил, что всё ещё держит кружку у рта, и спешно поставил её рядом с собой. Потом спохватился и стал подслушивать дальше.
— Да не я его унижаю, а сам он! — досадливо говорил Хриссэ. — Причём, перед собой, а не передо мной. Ну, нельзя, невозможно унизить того, кто не унижается. Тебя, например. Или меня. Не думал, что ты этого не понимаешь.
— Спасай своих знаменосцев, Хрисс.
Хриссэ помолчал.
— А, пусть сами спасаются. А мы пока…
Снова молчание.
— Если пинать собаку, она не научится летать от этого, — Кошка сказала так тихо, что пришлось вслушиваться.
— А если пнуть птицу, да так, чтобы она упала с края обрыва?
Со двора в дверь влетели — иначе не скажешь — Умник и Лайя. Вломились так, что Нарк обернулся сразу, чуть не опрокинув кружку с остатками огнёвки. Умник казался белым, как напудренная дама перед праздником, а Лайя почти висела на нём, глядя невидящими глазами.
— Кхад! — крикнула Кошка, вставая. Хриссэ тоже встал.
— Что случилось? — резко спросил он. Кхад вышла в комнату как раз к началу рассказа. Говорил Умник, потому что усаженная на шкуры Лайя только безучастно смотрела перед собой.
Трое отправились сегодня за каким-то совершенно удивительным кольцом, которое столичные ювелиры собирались подарить Его Величеству. Это был массивный перстень, на котором самоцветами выложили имперский герб: алмазами, рубинами и чёрными сапфирами. Слухи об этом чуде ходили по городу давно, и Кхад решила, что кольцо должно достаться не Нактирру, а ей. Нарк плана не знал; знал только, что его продумывали не только Умник, Трепло и Лайя как исполнители, а все старшие. И ещё знал, что Кошка выяснила: в доме главы ювелиров — подделка, а настоящее кольцо — у зангского банкира с непроизносимым именем. За подделкой на всякий случай отправили Тень, он успешно вернулся пару часов назад. А на Глинянку за настоящим и направились сегодня трое хитителей, а вернулись вдвоём…
Нарк перебрался ближе и узнал, что…
Так не бывает!
Мальчишка обернулся к Хриссэ, Кошке, Кхад…
Они молчали, тоже оглушено, потому что так действительно не бывает, такого никогда не было! Лайя дёрнула плечом под рукой у Кошки и разревелась, уткнулась в Кошку лицом, услышав, как Умник сказал: 'Трепло убили'. Кхад сжала губы.
— Кто и как?
Умник тупо посмотрел на неё, но стал рассказывать.
— Внутрь мы пролезли через крышу, по плану. Прямо туда, где кольцо. Охрана была коричневая, трое. Мы их убили, Трепло нашёл тайник, я взял кольцо. Потом ворвалось десятка три, из сотни ол Тонро. И тэрко. Он дерётся ещё лучше вас. (Умник ни на кого не смотрел, и Нарк не сразу догадался, что 'вас' — это Кхад, Хриссэ и Кошка). Я думал, всё. Ол Баррейя нас один бы сделал. Он предложил отдать кольцо и сдаться. Трепло сказал, что не дарит кольца кому попало. И швырнул что-то в окно, которое выходит на канал. Все посмотрели туда, а мы кинулись к другому. С третьего этажа на крышу первого, там нас ждали. Мы пробились как-то, и оттуда — на стену. Я сначала подумал, что Трепло оступился, а у него стрела в спине…
Умник запнулся, потом быстро закончил:
— Он упал наружу, мы спрыгнули и ушли.
Умник замолчал. Лайя тихо всхлипывала, Кошка бездумно гладила её по голове. Нарк сидел на краю стола и таращил глаза.
— Хриссэ, идём со мной, — решительно сказала Кхад. — Кошка, возьмёшь Тиссу, как вернутся, и займитесь ими.
— Я Нарка возьму? — спросил Хриссэ, вставая. Упомянутый вздрогнул и уставился на него.
— Бери, — равнодушно сказала Кхад, направляясь к выходу. Нарк пристроился рядом с Хриссэ, на ходу пытаясь попасть руками в рукава отвязанной с пояса куртки. Попадать в рукава головой получалось лучше, но в конце концов он справился. Старшие молчали, и Нарк тоже молчал, хоть и очень хотелось засыпать их вопросами: куда, зачем… Шли куда-то и шли, к востоку, из Собачницы, по тёмным улицам, где кроме них и ветра — никого. Даже луны. Звёзды красивые и холодные, яркие, но света от них никакого. Только для красоты и нужны, как парадный меч рыхлому придворному.
А куда, всё-таки? Забирать тело Трепла? Убивать ол Баррейю?
Нарк понял вдруг, что ему почти не жаль Трепло, только страшно, что кхади, оказывается, тоже умирают. Он с Треплом и знаком-то не был почти, это старшие…
'Старшим', к слову сказать, выглядел только Хриссэ. Интересно, сколько лет на самом деле Кхадере? Не тринадцать же, хоть она на столько и выглядит! А Хриссэ лет восемнадцать или девятнадцать, он из всех кхади самый старший… А вообще-то, почему именно Лорд и Кошка — старшие? Близнецы не младше их, да и Умник или Теотта, даже Тисса, кажется. Но ведь не перепутаешь: Лорд, Кошка и Хриссэ — старшие, а остальные — остальные…
Нарк прозевал момент, когда Кхад остановилась, и едва успел затормозить на краю небольшой площади. Трое стояли в устье узкой улочки, впадающей в освещённый пятак перед казармой. Вернее, за казармой: напротив злоумышленников темнела кирпичная задняя стена.
— Хриссэ, стой на стрёме, — тихо скомандовала Кхад. — Я ничего не буду видеть и слышать. Упаду — подберёшь, — неожиданно усмехнулась она, на миг повернувшись к Хриссэ. Тот кивнул и положил руки на оружие. Нарк непонимающе вертел головой от него к ней, но задавать вопросы не решился. Кхад замолчала и стала смотреть на казарму.
— На месте, собаки, — пробормотала она с нехорошей лаской в голосе.
Нарк смотрел на неё, окончательно перестав что-то понимать. Кхад стояла молча, щуря глаза. На виске блеснула капля. Ещё одна… Как будто Кхад взмокла, как будто жара, а не холодный осенний ветер. Со стороны казармы что-то зарычало, забрехали собаки и заржали лошади. Нарк обернулся туда, хватаясь за нож. Здание дрожало, как от землетрясения, про которые рассказывал знакомый горец, ещё дома. С крыши посыпалась черепица, раскалываясь о мостовую и брызгая черепками. Внутри закричали, зашумели, стена пошла волной и стала осыпаться внутрь, быстрей и быстрей, рушась целыми кусками, в казарме кто-то взревел, рёв быстро оборвался…
— Пепел!.. — тихо выругался Хриссэ, выдернув Нарка из ступора. Мальчишка снова перевёл взгляд на Кхадеру. Она свела брови, на освещённом виске дико билась жилка, и её трясло от напряжения. А губы кривились усмешкой. Нарк сглотнул и повернулся к казарме. Последние куски стены, углы, ухнули вниз, промяв облако пыли. Кхад выдохнула сквозь зубы; Нарк обернулся, чтобы увидеть, как она пошатнулась и Хриссэ её поддержал.
— Это мой мир! — сказала она и посмотрела с такой яростью, что Нарк на месте Хриссэ не то что отшатнулся — отпрыгнул бы. Серый покладисто кивнул.
— Твой. Сейчас коричневым подкрепление примчится, и все посмертные миры тоже наши будут, если не успеем удрать.
_________________________
