Наёмник оставался матов и мрачен, как вьюжное предрассветное небо.
Эттей1 'Призрак' сейчас подходило ему как нельзя лучше.
Чавкнула грязь, когда Нхарий шагнул в жижу до середины голени. Кошка досадливо поморщилась, как если бы оступилась она, а не наёмник. Нхарий положил руку на стену, сделал какое-то движение, скрытое сумерками и расстоянием, и потянул дверь на себя. Поднялся в дверь и прикрыл её за собой.
Кошка стояла в нерешительности, катая на языке начало истории, которой Теотта пугала младших пару дней назад.
Призрак новолуния
над болотом стелется…
Закат потускнел, а потом угас вовсе. Изрезал ослабшие руки о края битой черепицы на крышах, вымазал ладонной кровью ватные одеяла туч, не удержался и обречённо скатился за край земли, в смерть. 'Призрак новолуния…'
Кошка переменила позу, переплела косу потуже и скрутила в узел на затылке. 'Призрак новолуния над болотом…' Скептически принюхалась и пошла по тропке. Обидней всего, если из Призракового схрона есть ещё один выход. Из Кошкина — был бы непременно. Однако Нхарий явно устал, спешил и слежки не чаял. Значит, должен был идти короткой дорогой.
Кошка неприязненно покосилась на мёртвую иву.
Если это — короткая, то длинную лучше одолевать верхом и с запасом еды. А значит, обратно он пойдёт тоже короткой. Нет — значит, просто будет Кошка завтра сонная, вонючая и злая, как тридцать весенних котов в одной карете.
Доске Кошка доверять не стала, через канаву перескочила (берег канавы издал под ногой неприличный звук), скользнула вдоль стены. Дверь отыскалась сразу, секрет открывания упорствовал. Кошка выбрала себе кочку посуше и села в тень с тем царственным видом, с каким только кошки умеют сидеть даже в помойке. Мышь в норе, нора — вот, времени — до послезавтрашнего вечера. Еды, правда, на один обед, ну так что ж — абсолютное счастье, как известно, недостижимо.
Не в упрёк ей будь сказано, думала Кошка не о деле. Какое-то время она следила за тем, как темнеет небо, бездумно вслушивалась в отдалённые звуки шагов, колёс, копыт — всё более редкие. Пара часов прошла. Потом в паре дворов от тупика о чём-то забрехала собака, её поддержали товарки, и концерт продолжался с четверть часа. Потом Кошкины ноги затекли, поза переменилась, а мысли сползли на 'Призрак полнолуния', откуда естественным образом перешли на ол Баррейю. Естественным потому, что лорда тэрко числили в тех, кто и у Ррагэ2 стребует уважительное обращение. В пример обычно приводили одну историю из того времени, когда ол Баррейя, в бытность ещё сотником, ездил с инспекцией на западную границу, шерстить тамошних таможенников. На обратной дороге лорд герцог остановился как-то в брошенной часовне у дорожного тагала, хотя местные в один голос называли часовню проклятой. Говорили, что в пасмурные ночи там просыпается призрак монаха, убитого разбойниками, голодный до чужих жизней. Ол Баррейя пристыдил своих сопровождающих замечанием, что не встречал ещё призрака, который не боялся бы меча в умелых руках. А ночь была дождливой, и, конечно, в самый глухой час из-под земли вышел призрак, напугал герцогских спутников до полусмерти и рассеялся от меча ол Баррейи. Сам лорд (по словам слуг), говорил, что не призрак, а пыльный илирский наёмник, не из-под земли, а из-за алтаря, и не рассеялся, а упал зарубленный. На то, какая из версий правдива, Кошке было плевать. Она ясно себе воображала заброшенную проклятую часовню, где алтарь загадили крысы, а на грязном полу сквозняк шевелит листья и солому. Ясно воображала шум грозы и предутреннюю мглу и холод; и смутную тень, с руганью встающую то ли из алтаря, то ли из-под земли. И белые лица сопровождающих. И ол Баррейю, шагнувшего с мечом навстречу. Понятия не имея, кому или чему — навстречу.
Кошку вообще мало волновала такая абстракция, как 'самое дело'. Правда — это то, что сейчас выгодно считать правдой. Правда о человеке — это та правда, в которую верит сам человек. Ол Баррейя говорит, что зарубил пыльного наёмника-илирца. Но вставал навстречу — не наёмнику, и рубил — не наёмника. Неизвестность и возможного злого духа. Этой правды Кошке было вполне достаточно. А вот Нхарию нужна будет другая правда о лорде тэрко: не менее правдивая, но более выгодная для кхади. Если, конечно, этот 'призрак новолуния' явится раньше, чем Кошка уйдёт с Кеилом3, прожив долгую жизнь и вырастив внуков.
Она потянулась, зевнула и прикинула, сколько ещё до рассвета. Часа четыре уже прошло. Или призвать его, как в Теоттиной истории?
Призрак новолуния,
появись на голос мой,
именем Слепого!
Дверь едва уловимо шорхнула и открылась. Кошка от неожиданности дёрнулась, беззвучно хмыкнула, встала. Сказала 'Доброй ночи, Призрак' как можно мягче.
Нхарий замер и медленно повернулся. Кошка вежливо поклонилась.
— И тебе доброй, — согласился наёмник, помедлив. Кошка с удовольствием отметила его досаду: проморгал.
— Могу я попросить о разговоре? — продолжила она.
Нхарий с сомнением огляделся.
— В этой выгребной яме?..
— Или в любой другой, — легко сменила тон Кошка. Нхарий задумчиво тронул недостающие пальцы, быстро глянул на дверь, скользнул взглядом по терпеливой Кошке и шагнул обратно. Кошка могла бы поручиться, что наёмник прикидывает, где искать новый схрон, и досадует и на себя, и на кхади. На себя в большей степени. Он небрежно открыл дверь и придержал, пропуская девчонку.
Внутри оказалось почти пусто. Толстые стены (голый камень), камин. Лежанка с несколькими пышными шкурами, стол без чернильницы, но с воском для печатей. Полки со свёртками, в которых под промасленной бумагой угадывалось оружие. Второй выход был скрыт, но явно был, потому что камин ещё тлел, а подвозить дрова через треугольный пустырь никак невозможно.
— Поджидала меня? — спросил Нхарий, зажигая лампу на столе. — Прикрой дверь.
— С заката, — сказала Кошка, прикрывая. Наёмник остро глянул на неё, усмехнулся.
— Не иначе, влюбилась: столько высидеть в этом болоте!
— Я то и дело в кого-то влюбляюсь, — обезоруживающе улыбнулась Кошка. — Жаль, от дел это не освобождает.
Нхарий присел на край стола, всем видом показывая живой интерес к упомянутым делам. Кошка осталась у дверей, но как-то сумела принять вид непринуждённый и даже кокетливый. Может, дело было в кошачьем изяществе позы, а может — в расстёгнутой куртке, живописно сползшей с одного плеча.
— Кхад могла бы предложить тебе задание. Разумеется, ты можешь отказаться, если теперь ты отдаёшь предпочтение заданиям лорда тэрко…
Нхарий прервал её:
— В каком смысле — предпочтение?
Кошка с очень качественной небрежностью пожала плечиком.
— Последние четыре раза ты работал на ол Баррейю.
Нхарий шевельнул губами, потом сказал с некоторым раздражением:
— Я пока ещё наёмник, а не коричневый. Что у тебя за дело?
Кошка мысленно поздравила себя.
— Съездить в Нюрио и забрать оттуда некоторые бумаги. За пять золотых, не считая дорожных расходов.
— Какие бумаги?
— Ты возьмёшься?
— Между вами и тэрко я лезть не стану. Какие бумаги?
Кошка мысленно поздравила себя ещё раз.
— Об имянаречении герцогов ол Нюрио. Род заглох, их может быть не очень просто отыскать, но очень просто забрать.
Нхарий пристально смотрел на неё, отыскивая в Кошкином лице подтверждение тому, что задание с подвохом. Кошка излучала искренность и обаяние.
