Он поклялся, что оставит на съедение москитам каждого, кто нарушит его приказ.
Отдохнув около часа, Агурто поднялся и прошел в сторону речки, протекавшей неподалеку от лагеря. Остальные тоже разбрелись кто куда, либо чинили одежду, основательно пострадавшую за последние дни. Завтра предстояло переправиться через речку, и Капитану хотелось выбрать более удобное место для переправы.
На прибрежном песке виднелись следы и помет кайманов, исчезнувших при появлении людей. На противоположном берегу важно стояли аисты, что-то задумчиво высматривая у себя под ногами. В этом месте речка была довольно широка и для переправы не безопасна. Кое-где из воды выступали верхушки подводных камней.
Агурто пошел по берегу в поисках более пологого спуска к воде. На каждом шагу попадались следы птиц и зверей, крупные отпечатки лап ягуара, пумы, оленей и антилоп. Здесь был водопой. Внимание Капитана вдруг привлек сдавленный крик, раздававшийся впереди. Он вытащил револьвер и ускорил шаги. Отчетливо был слышен шум борьбы, кто-то стонал, плескалась вода…
Агурто пересек колючие заросли, подступившие к самому берегу, и увидел Фесталя, судорожно уцепившегося за толстую ветвь. Ноги и часть его туловища находились под водой. Невидимая сила старалась оторвать Фесталя от ветви. На миг Агурто уловил на себе отчаянный, умоляющий взгляд погибающего и сделал инстинктивное движение прийти ему на помощь, но в следующее мгновенье он сдержал свой порыв.
Фесталь погибал. Какое-то крупное животное ухватило его за ноги и тянуло под воду. Руки Фесталя слабели, весь он вытянулся в неимоверном напряжении.
Капитан оставался на месте и бесстрастно наблюдал. «Одним предателем меньше», — подумал он и опять поймал на себе умоляющий взгляд погибающего. Еще миг, и…
Но тут затрещали кусты. Около Фесталя, точно из-под земли, появился Руи. Он схватил Фесталя за плечи и подтянул к берегу. Вода всколыхнулась. На поверхности показалась спина громадного каймана. Один башмак Фесталя находился у него в пасти. Кайман выпустил добычу и скрылся в глубине.
Лицо Фесталя приобрело цвет водорослей, он весь дрожал, точно в приступе лихорадки. Ему все-таки повезло: челюсть каймана захлопнулась на толстом каблуке башмака, и нога уцелела.
— Собака, ты куда лезешь? — злобно крикнул Агурто неожиданному спасителю.
— Капитан, стойте на месте! Еще один шаг, и я не ручаюсь за Кано и Отега, которые находятся за вашей спиной.
Агурто круто повернулся. Позади стояли оба бразильца, положив руки на ручки револьверов. Вид их не предвещал ничего хорошего.
— Каррамба!
Железного Капитана ошеломило поведение подчиненных: такого еще не бывало.
Значит, за ним следит не только этот торговец разбавленной кашасой, но и свои же, казалось, такие верные парни. Пробормотав что-то невнятное, он повернулся и пошел к лагерю. За ним последовали бразильцы и позади — всхлипывающий Фесталь.
— Я никогда этого не забуду, сеньор Руи, — хватал он за руку спасителя, — слышите, никогда! Вы вырвали меня из объятий смерти!
— Если вздумаешь болтать в лагере, в следующий раз я не стану таким добрым, — предупредил Руи.
— О-о, Фесталь умеет держать язык за зубами…
Поравнявшись с Агурто, Руи положил ему руку на плече.
— Не сердись, Кэп, такие развлечения могут кончиться очень плохо не только для тебя, но и для нас. Это удача, что подоспели мы, а не Зуде или его ребята. Никто ведь не поверил бы, что эта образина сама полезла в глотку крокодилу… А тут еще забота: дон Панчо, кажется, свалился…
Агурто рассеянным взглядом скользнул по собеседнику.
— Как свалился?
— По-моему, заболел и очень нехорошей болезнью.
Дон Панчо действительно тяжко заболел. Он корчился в страшных судорогах. Тело выгибалось с такой силой, что хрустел позвоночник. Лицо отекло и распухло.
— Ставлю на Крита… двадцать жетонов… ставлю на четвертого, — выкрикивал дон Панчо.
— Бедняга на ипподроме, — сочувственно сказал Руи.
— Чем он отравился? — спросил Агурто.
— Нет, Кэп, дон Панчо не отравился. Он заболел столбняком…
— Это что еще такое?
— Страшная штука, особенно вот в такой молниеносной форме.
— Что ж, ему конец?
— В нашем положении, да.
— Предупреди, чтобы никто не подходил к нему. Следи за неграми…
Молчали угрюмые джунгли, точно вражеское войско, окружив со всех сторон стоянку отряда. В глухих чащах шла молчаливая борьба деревьев за землю, за воздух, за солнечный луч.
Люди чем-то походили на деревья. Но людям нужно было другое: золото.
Дон Панчо умер ночью. К его смерти отнеслись по-разному. Фабиан Зуде мысленно пожалел, что количество «бессмертных» убавилось на одну единицу. Лоренцо и Антонио, по-видимому, даже и не обратили на это обстоятельство внимания. А Кано набожно перекрестился и шепотом прочел «Отче наш», хотя эта молитва никак не подходила для такого случая: все другие молитвы он перезабыл. Остальные были спокойны и ничем не проявляли своих чувств.
Только на Агурто эта смерть произвела тяжелое впечатление.
Железного Капитана встревожило то, что лагерь посетила незваная гостья — болезнь, а ко всякой болезни он испытывал суеверный страх. Болезнь ведь не делает различия между черными и белыми людьми, не считается с их положением. Она может заглянуть в палатку и самого «президента»…
Капитана поразило еще поведение Руи, Кано и Отега. За последнее время они открыто выходили из повиновения, о чем-то недовольно ворчали, хотя и не осмеливались не выполнить распоряжений Агурто. Случай с Фесталем заставил Капитана насторожиться. Почему они заступились за этого урода? Похоже, что его, Железного Капитана, власть и неограниченное влияние не столь уж могущественны, как он думает?
…Через речку переправились без происшествий. На месте стоянки осталось скрюченное тело дона Панчо. Охотников копать могилу не нашлось. Фабиан Зуде заявил, что муравьи совершат похоронный обряд быстрее и чище самых квалифицированных могильщиков.
Еще два дня отряд пробивался через густой девственный лес. И хотя близость цели одурманивала головы людей, все же с каждым взмахом мачете, с каждым шагом дисциплина в отряде падала. Люди все больше озлоблялись, с неохотой выполняли распоряжения Железного Капитана. Даже его преданных помощников точно подменили.
Руи как-то подошел к Агурто и довольно развязно сказал:
— Кэп, мы не телята!
Эта фамильярность взбесила Капитана, но он счел нужным и на этот раз сдержаться.
Кано и Отега гораздо охотнее слушались Руи и постоянно были возле него. Теперь уж, во время остановок на ночлег, почти все напивались рому, пока не валились с ног. Ни о каких ограничениях Агурто уже и не заикался, будучи уверен, что люди ответят пулями. На последней стоянке к Железному Капитану подошёл Антонио и, покачиваясь на нетвердо стоящих ногах, предупредил:
— Вот что, Кэп! Не мешай нам жить… И не таращь на меня глаза, я тебя не боюсь! — и длинно выругался по адресу «президента» и его предков.
Агурто напряг всю свою волю, чтобы сохранить видимость спокойствия: это могло помочь ему удержать власть над шайкой. Кроме Агурто, только Руи и Фабиан Зуде воздерживались от чрезмерного употребления рома. Сам Капитан не брал его в рот, постоянно находился начеку: в сложившейся обстановке важно было иметь всегда трезвую голову. Пока же оставалось скрипеть зубами от бессильной ярости.
На третий день к Агурто подошел Фабиан Зуде. Он был единственным, кто еще признавал власть
