разволновался, — уроды, вот же уроды! — По его словам, оттуда периодически выкидывают покойников, однажды вывезли сани, нагруженные трупами со следами пулевых ранений. Порой постреливали в районе порта, но вяло. Однажды жившие в промзоне люди увидели, как оттуда к туннелю прошел целый санный обоз. Рабы тянули сани, нагруженные какими-то мешками. Очевидно, они раскапывали то, что осталось от порта после прохода приливной волы, добывали припасы. Не исключен вариант, что у них там укрепленный пункт. Я сделал зарубку на память — проверить. Сидящий напротив Вайнштейн улыбнулся уголком рта. Он еще до Песца такой ход событий — с рабовладением, и расстрелами, предсказывал. Я только головой качал. Каких-то десять-пятнадцать километров от нас, а насколько все по-другому повернулось. Забавно, но у тех, кто в пригородах-спутниках жил, Песец был совсем другой. Но такой же упитанный.
У засевших на нефтеперегонном заводе ментов дела не заладились. То ли они там за чем-то не уследили, то ли люди Фраймана постарались, в общем, случилась на заводе утечка чего-то токсичного, или что-то наподобие. С утечкой они, с помощью работников завода, справились, но осталось их едва ли не десятая часть от прежнего числа. Да и те насквозь больные, отравление не прошло даром, и многие там просто гнили заживо. По словам Сергея, и те, и другие не часто высовывали нос из своих убежищ, и в промзону никто из них не лез, обходили стороной. Только стреляли в тех, кто приближался, и к нефтезаводу, ни к туннелю никто из обитателей промзоны не ходил. Я рассказал ему о давешнем визитере, выслушав описание, он аж в лице изменился.
— Они, точно они. И что, здесь? Прямо сюда пришел?! — Сергей вскочил, но тут же сел, задумчиво сказал: — Да, кончилась спокойная жизнь. И чего им не хватает? Чего им к нам лезть?
— Спокойная жизнь кончилась уже давно, — спокойно произнес я. — Что-нибудь придумаем. Есть у меня пара идей.
Я рассказал Сергею нашу историю. Не всю, ясное дело, кое о чем умолчал, но эпизод с сарацинами осветил подробно.
— Что ты предлагаешь? Хочешь со своей брызгалкой пойти на штурм завода? Или Фраймана из туннеля выбить? — Сергей моей уверенности явно не разделял.
— Смотри, — рубанул я ладонью по столу, — Они к нам пришли толпой человек в сорок, а то и полсотни. Со стволами. И ничего у них не вышло. И знаешь, почему?
— Почему?
— Потому что у нас было самое страшное оружие в мире. Головы. Придумаем и на Фраймана что- нибудь.
На самом деле, я Сергею не доверял. Я вообще если кому и доверял, так только своим. Просто на данном этапе наши интересы совпадали. А это самая прочная основа для дружбы.
Мы проговорили до самых сумерек. Расстались сытые и довольные. Договорились, что через пару недель мы навестим их с ответным визитом. Там у них намечалось что-то вроде сходки, должны были придти гости из других Семей.
— Хм, — подал голос Вайнштейн, — хороший день вы подобрали для встречи.
— А что такое, — повернулся я к нему, — что не так с датой?
— Да, дата выбрана не случайно, — хмыкнул Сергей, и, увидев мое непонимающее лицо: — Песец же. Круглая дата.
И тут до меня дошло. Через две недели будет ровно год с того дня, когда за океаном проснулся супервулкан. Ну что ж, навестим новых знакомых. Заодно и квадроцикл пригоним. Я сторговал его за тысячу патронов к «сорок седьмому». На данный момент у Сергея их не было, но он клятвенно обещал найти. Разговор получился долгим, мы тогда здорово набрались. Я рвался проводить, но единственный оставшийся трезвым Вайнштейн удержал. Все-таки социализация — великая вещь. Вот и сейчас, вроде бы — ну что такого, свели знакомство с вроде бы не враждебными людьми. Все так, пустяки. Но человек — животное стадное. И хотя разумом я понимал, что все люди, в принципе, наши конкуренты, мне не верилось в возможность индивидуального выживания. Ни поодиночке, ни в маленькой группе долго не протянешь. Слишком много опасностей, слишком непредсказуемы повороты судьбы. Новому знакомству я был искреннее рад, и уже прикидывал, чего бы еще обменять, и как это можно использовать.
Глава 6
Людоеды
Мы сидели за столом на основной базе, и обедали, когда Эден, маленькая дочь Эли, появилась на пороге. Этакий колобок, от горшка два вершка, по уши укутанный. Она подошла к Марине, дернула ее за рукав, и зашептала наклонившейся маме что-то на ухо. По изменившемуся лицу Марины, я понял, что что-то случилось. Она подняла голову, и сказала:
— Кто-то забрал Мишку.
— Кто забрал? — не понял я и переспросил, повышая голос: — Кто?
Девочка спряталась за спину матери. Та тут же развернулась к ней, и стала выспрашивать. Из сбивчивых объяснений стало понятно, что произошло. Мишка гулял за домом, он часто лазил по окрестным домам. Как сказала Марина, ему пытались запрещать, но без толку. Неугомонный характер толкал его на приключения. Так вот он шел себе по дорожке между домами, а сверху на него смотрела Эден, которую на улицу одну не выпускали, поэтому «гуляла» она на последнем этаже, в бывшей моей квартире. По ее словам, из подъезда дома напротив, на Мишку кто-то бросился. Несколько каких-то «черных», девочка толком и не смогла описать, как они выглядели. «Черные» и «грязные», вот все что оно сказала.
Мы с Вайнштейном тут же оделись, вооружились и кинулись вниз. Снег уже слежался, и стал достаточно плотным, чтобы можно было обойтись без снегоступов. По следам на снегу было легко прочесть, что произошло. Вот Мишкины следы, а вот следы двух мужчин, судя по отпечаткам, четким, но без рисунка, чем-то обмотавших обувь. Наверное, Мишка сопротивлялся, на снегу беспорядочная мешанина отпечатков, включая отпечатки руки в рукавице. Вот капельки крови, и после этого следы нападавших, и две глубокие борозды. Следы волочения, надо думать.
Следы вели через сквозной подъезд наружу, и дальше по улице. Осторожно осматривая все перед собой, мы пошли по следам. Они привели нас на соседнюю улицу, и там, в подъезде одного из старых домов, у входа в подвал, они обрывались. Держа под прицелом темную лестницу, я осторожно пошел вниз. Коридор терялся во мгле, на полу валялся какой-то мусор, мебель, старое барахло. Опасаясь переломать в темноте ноги, я вернулся к Вайнштейну.
— Что там? — спросил он меня.
— Там подвал. Пусто и тихо. Никого нет, — ответил я.
— Но следы ведут именно сюда.
— Наверное, там проход, — я начал понимать, куда утащили Мишку. В эти чертовы туннели под улицей, — пошли назад.
— Зачем? — не понял Вайнштейн.
— За фонарями. Пойдем искать пацана, — ответил я и быстрым шагом пошел назад.
— Туда? Под землю? — Вайнштейн страдал легкой клаустрофобией.
— Есть другие предложения? — разговаривали мы уже на бегу. — Не волнуйся, Вайнштейн. Я один пойду. Вдвоем там все равно делать нечего, слишком тесно.
В конце подвала обнаружилась сломанная решетчатая дверь. Я прошел через нее, и оказался в техническом туннеле, что шел под улицей. Туннель был широким, метра четыре, но низким, выпрямиться я не мог, уперся макушкой в потолок. По туннелю шло несколько толстых труб и целая куча труб потолще. В решетчатых коробах под потолком и по стенам шли какие-то кабеля. Сбоку от труб была дорожка, шириной в полметра, отделенная от труб невысокими перилами. Держа в правой руке пистолет, а в левой фонарь, я пошел по дорожке направо. Вайнштейн остался у двери. Правое направление я выбрал произвольно. Чуялка подсказала. Сначала я шел по дорожке, подсвечивая себе фонарем, но потом, привыкнув к подземелью, выключил фонарь. Уж больно неуютно я себя чувствовал, так явно обозначая свое местонахождение. Я постоял немного, привыкая к темноте. Когда перед глазами перестали кружиться цветные пятна, пошел вперед, держась рукой за стену и ощупывая пространство перед собой. Шел медленно, спотыкаясь обо
