– Нет.
– Что же это за инструмент?
– Сейчас увидите.
И, обернувшись к старшей дочери, она сказала:
– Позвоните, чтобы пришли прислужницы.
Их пришло три, и она обратилась к ним приблизительно с такой речью:
– Милые мои, я очень недовольна вами. Уже полгода, как я и мои дочери не одеваемся со вкусом. В то же время вы тратите огромные деньги. Я наняла вам лучших учителей, но, кажется, вы не знаете основных принципов гармонии. Я хочу, чтобы сегодня мой головной убор был зеленый с золотом. Найдите все остальное.
Младшая из прислужниц нажала клавиши одной рукой, и перед нами появились белый, желтый, малиновый и зеленый лучи; нажала другой, и появились голубой и фиолетовый.
– Это не то, что нужно, – нетерпеливо сказала хозяйка, – смягчите эти оттенки.
Прислужница тронула клавиши снова и вызвала белый, лимонно-желтый, ярко-синий, пунцовый, цвет розы, цвет зари и черный.
– Еще хуже, – сказала госпожа. – Вы выводите меня из терпения, – возьмите тоном выше.
Прислужница повиновалась. В результате появились – белый, оранжевый, бледно-голубой, телесный, бледно-желтый и серый.
Хозяйка вскричала:
– Это невыносимо!
– Если сударыне угодно выслушать меня, – сказала одна из двух других прислужниц, – то с этими пышными фижмами и с маленькими туфельками…
– Да, пожалуй, это может сойти.
После этого хозяйка удалилась в свой кабинет, чтобы одеться согласно такому подбору красок.
Между тем старшая из дочерей попросила третью прислужницу дать тона для причудливого наряда, прибавив:
– Я приглашена на бал и хочу быть легкой, оригинальной и блестящей. Я устала от ярких цветов.
– Ничего нет легче, – сказала служанка.
Вызвав жемчужно-серый луч своеобразного среднего оттенка между светлым и темным, она прибавила:
– Вы увидите, мадемуазель, как это будет хорошо с вашей китайской прической, с накидкой из павлиньих перьев, с бледно-зеленой юбочкой, вышитой золотом, с чулками цвета корицы и черными, как агат, башмачками. Особенно при темно-коричневом головном уборе с рубиновой эгреткой.
– Ты дорого стоишь, милая! – сказала молодая девушка. – Тебе остается только самой выполнить твои замыслы.
Когда пришла очередь младшей, третья из прислужниц сказала ей:
– Ваша старшая сестра пойдет на бал. А вы пойдете в храм?
– Да, непременно. Вот почему я хочу, чтобы ты придумала мне что-нибудь особенно кокетливое.
– Хорошо, – отвечала служанка, – наденьте ваше газовое платье огненного цвета, и я поищу к нему аккомпанемент. Это не то… вот оно… вот… вот это… да, это… вы будете очаровательны. Смотрите, мадемуазель: желтый, зеленый, черный, огненный, голубой, белый и синий. Это будет чудесно гармонировать с вашими серьгами из богемского топаза, с румянами, двумя «злодейками», тремя «полумесяцами» и семью мушками.
Они вышли, сделав мне глубокий реверанс. Оставшись один, я сказал себе:
– Они такие же сумасбродки здесь, как и у нас, но этот клавесин все-таки избавляет людей от лишних хлопот».
Мирзоза, прервав чтение, обратилась к султану:
– Ваш путешественник должен был привезти нам, по крайней мере, ноты какой-нибудь ариетты для наряда с шифрованным басом.
Он это и сделал.
Кто же нам сыграет ее?
Кто-нибудь из учеников черного брамина. Тот, в чьих руках остался его цветовой клавесин. Но, может быть, вам надоело слушать?
Много там еще осталось?
