озадачен. В конце концов, на помощь дяди я по разным причинам вправе был рассчитывать, но вот Лан…
— А мне показалось, что герцог не очень-то одобряет мои намерения, — осторожно заметил я. — Так чего бы он вдруг стал мне помогать и посылать своих людей? Особенно в свете моего поведения…
— Ты думаешь, он мне чем-то обязан? Нет, скорее уж наоборот. — Дядя на секунду задумался, а потом усмехнулся: — Знаешь, его иногда трудно бывает понять, но, исходя из собственного опыта, могу сказать, что в общении Лан и вправду мрачноват, но по делу на него можно рассчитывать.
— Странно, я всегда считал, что в нашем кругу альтруизм не в почете. Мне же оказывается такая поддержка, что впору пересматривать это утверждение.
Почему-то эти слова его развеселили, и будь он менее уставшим, то, верно, расхохотался бы…
— Да? А кем еще?
— Ну как же, — искренне удивился я, — Креон, Деор.
— Деор? — Дядя похлопал меня по плечу. — Он просто большая умница, а отнюдь не филантроп. Деор с самого начала подозревал то же, что и я, поэтому полез в гущу событий в надежде обнаружить Вольфара и наступить ему на хвост!
Тут уже рассмеялся я:
— Знаете, дядя, после вчерашнего я готов поверить каждому вашему слову — да, собственно, так было всегда, — .но вам-то самому не кажется такое предположение несколько… э-э… смеловатым?
— Смеловатым, трусоватым… Да он сам мне сказал! Несколько часов назад. — Еще раз снисходительно похлопав меня по плечу, дядя отступил на шаг и прислонился спиной к стене. — Маленький тест на сообразительность, Ранье. Порадуй меня, найди связь между этим фактом и одним из своих собственных вопросов. Ты же наверняка хотел спросить, откуда мне стало известно о секретном ходе в Президентский дворец.
— Да, это был третий, — пробормотал я, усердно демонстрируя напряженную мыслительную деятельность — ответ сразу пришел в голову. Наконец, сочтя паузу достаточной, я озарился: — Мой дворецкий! Тэд же работал в спецслужбе Рэнда, и ты спросил его, не знает ли он чего-нибудь для нас полезного! А заодно и поговорил с Деором…
— Верно, — сухо подтвердил дядя. — Но комедию можно было не ломать! Знаешь, изображать тут располневшую кариатиду доставляет мне мало удовольствия.
Я почувствовал укор совести, но тем не менее просто не мог прекратить расспросы — состояние, частенько наблюдавшееся мной прежде у Гаэли…
— Как у них дела на Новой Калифорнии?
— Нормально. — Дядя пожал плечами. — Все улеглось, и Деор сегодня отбывает. Абрахамс мертв, если тебя это интересует.
Признаться, я уже не чувствовал к министру такой ненависти, как после посадки на «Пелинор», но — поделом… Однако теперь я не мог не задать и следующий вопрос:
— Дядя, а откуда вообще взялся мистер Грэхем? Он, конечно, неплохо освоил профессию дворецкого, но…
— Да, он был на очень хорошем счету в рэндовской разведке. Но потом у него случились неприятности…
— О?
— Ну, убил он кого-то не того и я помог ему выкрутиться и пристроил присматривать за тобой. Грэхем абсолютно надежен.
«Для вас», — почему-то подумал я, но вслух протянул:
— Ясненько…
— Еще не все? — на всякий случай поинтересовался дядя, и это значило, что о моем последнем вопросе он так и не догадался.
— Нет.
— Тогда ты меня удивишь. Итак, что же это за третий — он же первый — вопрос?
— Кто такой Джек Уилкинс? У дяди даже рот приоткрылся.
— Ты не знаешь?! На самом деле? — Он подался вперед, оглядывая меня со всех сторон как редчайший экземпляр…
— Я взял его на работу, потому что у него были прекрасные рекомендации, и никогда не… — попытался объяснить я, но дядя не захотел слушать.
— Да, это класс, Ранье, тут ничего не скажешь!.. Помнишь конфликт между Земной Конфедерацией и Цином лет десять назад? Даже сидя в своей раковине, ты не мог о нем неслышать!
Конечно, я помнил — в свое время это было на устах у всей Галактики…
— Там был спор из-за вновь открытой пограничной звездной системы с очень богатыми ресурсами. И еще что-то в стратегическом смысле…
— Хорошенькое «что-то»! В этой системе — Гонтцоль — было три туннеля: один вел к одной из центральных систем Империи, а второй — к ключевой системе Конфедерации. И когда Цин внезапным ударом захватил контроль над системой и создал себе мост для вторжения в самое сердце Конфедерации, там, знаешь ли, запахло жареным… Но конфедераты ответили на редкость быстро и удачно: они кружным путем — через третий туннель — заслали группу кораблей в Гонтцоль, потом атаковали свой туннель с обеих сторон и восстановили над ним контроль. Вскоре после этого был заключен мирный договор, согласно которому Гонтцоль и по сей день считается нейтральной территорией. Такой успех конфедератов был достигнут исключительно за счет действий некой автономной группы. Угадай, кто ею командовал?
— Майор Джек Уилкинс?..
— Да, тогда он стал знаменитостью. Но в его послужном списке есть и более сложные, хотя и менее громкие операции. В военной среде Уилкинс считается одним из лучших боевых офицеров, чуть ли не величайшим тактиком двадцать пятого века.
— Но тогда почему же он вышел в отставку?! Ведь профессия телохранителя — это же… это…
Не найдя подходящих слов, я только развел руками, а дядя, наставив на меня указательный палец, произнес с едва ли не зловещей интонацией:
— А вот об этом, между прочим, я хотел спросить у тебя?
Пока я щелкал клювом, он пошел к дверям и взялся за ручку…
— Эй, эй! Погодите!
— Нет, все! Хватит — и с меня, и с тебя! — Без малейшего усилия распахнув тяжеленную створку, он прошел в столовую, и я последовал за ним, стараясь убрать с лица гамму обуревавших меня противоречивых чувств…
Вероятно, это было нелишним. Потому что за длинным столом, рассчитанным на дюжину персон, сидел «один из величайших тактиков», а он отличался еще и хорошей наблюдательностью. При нашем появлении Уилкинс обернулся, кивком поздоровался со мной, а затем углубился в рассматривание двух листов бумаги, лежавших перед ним на столе, рядом с еще не убранным прибором.
— Ну как вам мой план? — поинтересовался дядя, подойдя к столу и занимая место напротив майора.
Приподняв листки, Уилкинс нахмурился и покачал головой:
— Сыроват…
Дядя ничего не ответил, а я подумал, что выражение «сыроват» относится, пожалуй, не только к непосредственному захвату Президента Рэнда. И хотя ставить под сомнение способности барона после столь блестящей их демонстрации было как-то неудобно, я все же пытался придумать какие-либо усовершенствования предложенной программы действий и занимался этим в течение завтрака.
Я заново прокручивал всю вновь поступившую информацию в надежде отыскать ускользнувшие от меня звенья и, во-первых, пришел к выводу, что, немало порассказав, о многом дядя умолчал. Это касалось и Вольфара, и Принца, и Га-эли… Например, он упомянул, что следил за ней в течение двух дней в Сван- Сити, но каков был результат? Об этом не было сказано ни слова. Ну, возможно, по его мнению, это не имело большого значения для предстоящего. Тогда оставалось надеяться, что он не ошибается, так как угадать его скрытые мысли представлялось мне невозможным, а начинать допрашивать сызнова — бессмысленным… Зато известное оживление у меня вызвал один маленький факт. Перечисляя имена
