золото. Еще через полчаса я пошел в другой банк и стал выписывать чеки, для того чтобы вытащить
оттуда свои деньги. Я начал покупать казначейские векселя, готовясь к худшему. Тогда происходило
такое, чего я еще не видывал.
Вы всерьез опасались, что банки лопнут?
А что в этом удивительного? То, что я впоследствии услышал от банковских операционистов, просто «зарезало» бы всю клиентуру, узнай она о происходящем. Банки не выполняли ни одно из
требований брокерских фирм. Во вторник утром до полного краха оставались считанные часы.
Поэтому мои действия были вполне обоснованными.
Видимо, мой страх перед депрессией был как-то связан с тем, что мой отец окончил колледж именно
в 1929 году. Когда разговариваешь с выпускниками этого года, то складывается впечатление, будто
целых десять лет просто выпали из их жизни. Тогда в стране просто-напросто ничего существенного
не происходило. Это меня так напугало, что навсегда засело в голове. Видимо, это и есть одна из
причин, по которой я не стремлюсь к геометрическому росту своего дохода. В день краха, взглянув
на сына в кроватке, я подумал, что не хотел бы когда-нибудь услышать от него: «Папа, почему ты не
сделал всего, что мог?»
Когда вы снова начали торговать?
В среду на той же неделе. Ситуация была необычной, и я начал всего с одного или двух контрактов
по индексу S&P за раз. Тогда S&P шел с приращением в целый пункт [эквивалентно 500 долл. на
контракт; ср. с минимальным приращением в 25 долл. (один тик)]. Но я не знал, как этим
воспользоваться. Прошлый опыт подсказывал, что в каком-то смысле это был благоприятный
период, однако при этом менялись правила торговли. Мой принцип — никогда не рисковать
благополучием семьи. Я не поставил бы его на то, чтобы заработать еще больше. В среду рынок
поднялся до области, где следовало бы сыграть на понижение. Среду я закончил с крошечной для
меня короткой позицией из двенадцати контрактов по S&P.
Тем же вечером Боб Пректер [редактор популярного консультативного бюллетеня «Elliott Wave Theorist»]
опубликовал экстренный отрицательный прогноз. Наутро рынок подвергся сильному давлению —
отчасти из-за этого прогноза, но в основном из-за того, что управляющий одним из крупнейших
фондов в стране попытался ликвидировать огромную длинную позицию. Утверждается, что он
потерял за это время 800 миллионов долл.
Утром я позвонил на площадку S&P как раз перед открытием, и мой клерк стал диктовать:
«Декабрьские предлагаются по 230, по 220, по 210, по 200». -«Закрывай!» — крикнул я. И заработал
четверть миллиона долл. всего на двенадцати контрактах! Эта сделка стала одной из самых
памятных в моей жизни.
Что вы думаете о программной торговле? [Определение см. в Приложении 1.]
Я испытываю к ней отвращение. Раньше рынок бурлил и перекатывался естественным образом, а
программная торговля это заглушила. Фирмы, занимающиеся программной торговлей, имеют
исключительно мощные рычаги управления колебаниями рынка, так что брокерам и трейдерам, работающим в зале, остается лишь примкнуть к ним. У меня нет патологической ненависти к
программной торговле: ведь я приспособился к ней, причем вполне успешно. Но она мне
отвратительна.
Некоторые говорят, что вся эта критика программной торговли — сплошная чушь.
Значит, они просто глупы.
Да нет. Среди них есть и очень умные люди.
Нет, глупые. Готов доказать любому из них, что они глупы. Как именно доказать?
Я хотел бы, чтобы биржевые контролеры провели кое-какие расследования. Теперь рынок
закрывается вблизи дневного максимума или минимума гораздо чаше, чем бывало. За последние два
