Да, чтобы отработать зарплату. Но жена мне сказала: «Становись самостоятельным. Тебе уже 34, и
ты всегда хотел работать на самого себя. В худшем случае просто вернешься к тому, чем занимался
раньше».
Я всегда казался себе смелым, мужественным и сильным, но, когда пришло время рискнуть, я
безумно испугался. У меня было тогда 140000 долл., из которых 30000 предназначались на налоги, а
92 500 пошли на оплату места на Американской фондовой бирже. Итого у меня оставалось около
20000 долл., с которыми я в качестве маркет-мейкера вошел в биржевой зал. Добавив к ним еще
50000, занятых у родственников жены, я получил 70000 долл. торгового капитала.
Первые же два дня моей карьеры закончились проигрышем. Я тогда занялся опционами «Mesa Petroleum», которые, по мнению глубоко уважаемого мною Зёльнера, были серьезно
недооцененными. На второй день я позвонил ему прямо из зала: «Ты уверен, что прав?» Всего у
меня было 10 опционов. Потеряв на них 1800 долл., я погибал. Я буквально окаменел от ужаса, потому что в моем понимании проиграл почти 10 процентов, поскольку не считал деньги
родственников жены собственными. На третий день опционы «Mesa» начали расти, и я уже больше
не оглядывался назад.
За первые четыре месяца я продвинулся на 100000 долл. На следующий год я заработал уже 600000
долл. После 1981 года моя прибыль никогда не опускалась ниже семизначной. Помню, как в 1979
году я сказал одному хорошему знакомому: «Сомневаюсь, что на торговле опционами можно
заработать 40000 долл. в месяц». Сейчас я легко могу сделать это за день.
На бирже у Вас все было прекрасно. Почему же вы оттуда ушли?
В те годы торговля в обеденное время шла там очень вяло. Поэтому я обычно поднимался обедать в
кабинет наверху. Сидя за рабочим столом с бутербродом в руке, я попутно строил графики и
прикидывал разные варианты. В конце концов я понял, что, сидя за столом и следя за котировочным
аппаратом, смогу увидеть гораздо больше, чем торгуя опционами в зале. В зале специалисты
выбирают символы, которые они хотели бы держать на котировочных табло, поскольку платят за это
аренду. Поэтому всякий раз приходилось кружить по залу, чтобы увидеть желаемое. А наверху мне
было гораздо удобнее.
Года через полтора, когда я начал зарабатывать массу денег, торговый зал стал для меня тесен. Для
игры имелась куда более широкая арена. На мой уход повлиял и еще один фактор — это изменение
налогового законодательства в 1981 году, вследствие чего стало выгоднее торговать фьючерсами, чем акциями и опционами.
Торгуя фьючерсами, я не стремился зарабатывать по схеме удвоения итога: вдвое в первый год, вчетверо — во второй, в восемь раз — в третий, и так далее. В 1987 году я зарабатывал на
фьючерсах не намного больше, чем в 1982-м, так как вкладывал прибыль в недвижимость и делал
прочие приобретения, чтобы повысить качество своей жизни.
Я уже сидел без денег в 1970-е годы и не хотел повторения этой истории. Мой принцип был таков: если зарабатывать каждый месяц, то никакие беды тебе не грозят. Да, самым богатым не станешь.
Но самым богатым не станешь и никаким иным способом. Тогда какая разница? Я горжусь своими
достижениями во фьючерсной торговле: ведь, начав с 40000 долл., я увеличил их почти до 20
миллионов и никогда не проигрывал больше трех процентов.
В то время вы продолжали торговать акциями?
Да, но в несколько ином плане. Я торговал акциями в более длинном временном горизонте. Когда у
меня 100000 акций, они не так сильно давят на меня, как 100 контрактов на S&P.
Вы одинаково охотно играете и на повышение, и на понижение акций?
Нет, я считаю, что играть на понижение акций сложнее. Из-за правила «тика вверх»?
Нет. Потому что проще сыграть на понижение индекса S&P, ибо это дает гораздо большую отдачу.
