Под конец интервью я, как бы спохватившись, разыграл свою последнюю карту: «Мы еще даже не
затронули политическую сторону». — «А это никому не интересно» — заключил Деннис и, вежливо
попрощавшись, вышел из кабинета.
Примерно через шесть недель я попросил Денниса о продолжении интервью и получил его согласие.
Та часть интервью, где обсуждаются проблемы дефицита бюджета и крупные потери общественных
фондов, управляемых Деннисом, записана во время второй встречи.
Месяц спустя после нашего последнего разговора Деннис объявил, что он оставляет торговлю, чтобы полностью заняться политикой. Неужели он никогда больше не выйдет на рынок? Возможно, так и будет, но биться об заклад я бы не стал.
Как вы приобщились к торговле на товарных рынках?
После окончания института я на лето устроился на биржевую площадку, где немного пообтерся в
торговой среде. Получая 40 долл. в неделю (такой была минимальная заработная плита в стране) я
ровно столько же спускал всего за час торговли. Я не ведал, что творил. Единственным моим
преимуществом было то, что сначала у меня было очень мало денег. Я люблю повторять, что
заплатил за учебу меньше, чем стоили полученные мной знания.
Говорят, что пока вам не исполнилось двадцати одного года, на площадке находился ваш отец, а вы, стоя в стороне, руководили сделками с помощью жестов.
Это было в 1968 и 1969 годах. Мой отец был членом биржи, но слабо разбирался в торговле. Он
согласился на это только потому, что я был несовершеннолетним, но очень хотел торговать. Тот
день, когда мне исполнился двадцать один год, стал одним из счастливейших в жизни отца. «Если
честно, то я терпеть этого не могу, — признался он мне. — Я совсем ничего в этом не понимаю! Это
— твое!»
Вам мешало то, что приказы шли через вашего отца, что отодвигало вас на шаг от остальных?
Конечно. Мы постоянно проигрывали.
Но много потерять вы не могли, поскольку торговали очень скромно.
За тот период я потерял, наверное, пару тысяч долларов.
Тем не менее этот период вы считаете плодотворным из-за полученных уроков, не так ли?
Именно так. Оглядываясь назад, я бы поделился с начинающими трейдерами такой, возможно, не
очень обнадеживающей мыслью: вначале трейдер должен как можно больше ошибаться, чтобы не
совершать ошибок в будущем.
Потому что так это обойдется дешевле?
Верно. И не нужно слишком удивляться, если придется по-настоящему туго.
Знаете ли вы трейдеров, чей ранний успех оказался для них гибельным?
Я наблюдал множество подобных случаев. Есть масса людей, которые так же внушаемы, как утки.
Когда они еще достаточно молоды, им можно внушить, что военный корабль — это их мама-утка.
Для многих трейдеров важно не то, была ли их первая сделка удачной или нет, а то, с какой стороны
получена первая крупная прибыль: с длинной или с короткой. Такие люди часто становятся
предвзятыми быками или медведями, что очень плохо. Обе стороны должны быть одинаково
хороши. Ни одна из них не может иметь каких-то психологических преимуществ перед другой.
Иначе торговля пойдет наперекосяк.
Думаю, что именно это и произошло в 1973 году со многими трейдерами во время взлета бычьего
рынка соевых бобов. Даже если они сами не торговали, а лишь наблюдали рыночный психоз и
видели горстку людей, заработавших кучу денег, то все равно оказались под гипнозом.
Вы имеете в виду, что из-за этого многие стали склонны к бычьей ориентации?
Да.
На чем основывалась ваша вера в успех, когда вы впервые начали торговать на «Mid Am» с такой
малой ставки? Ведь всего одна ошибка — и игра окончена.
Ну, это не так. Преимущество «Mid Am» состояло в том, что на ней торговали мини-контрактами.
