возбужденно переговариваются. Вождь свирепо взглянул на племя. Тотчас повисла напряженная тишина.
– Ну? Отвечай, белая обезьяна!
– Проводим сверку реальных геодезических данных с имеющимися, – сказал Вадим. Звучало это глупо, при наличии-то спутников, но ничего вразумительного сержант придумать не успел. – Сейчас направляемся в место расположения основной группировки KFOR.
– Зачем оружие? – резонно поинтересовался вождь, отставив ополовиненную миску. – Где теодолиты? Где карты?
«Черт, он что, местную Сорбонну заканчивал?» – Вадим лихорадочно размышлял, что бы еще соврать, да так, чтобы не пасть окончательно в глазах таха. Мало того, что их принимают за врагов, пособников западного клана, так еще и уличат во лжи. Но не говорить же правду! Тогда о задании уж точно можно забыть.
– На дорогах страны опасно. Оборудование утонуло при переправе через Луфу, а карта имеется. Мы не причиним вашим людям никакого вреда. Прошу разрешить нам двигаться дальше на запад.
И без того широкое, раздувшееся на отменных харчах лицо таха расплылось в улыбке.
– Они не причинят нам вреда! – крикнул он, взмахнув руками и словно подавая знак соплеменникам. Те грохнули от смеха, причем хохотали даже дети – их тонкое повизгивание особенно задевало самолюбие диверсантов.
– Может, все-таки перестреляешь их? – вполголоса предложил Ирвин. – У тебя же остался пистолет. Покажи им, кто тут главный! Начни с вождя.
– Пошел к черту, убийца. Ты разве не смеешься над удачными шутками?
И Вадим скрепя сердце поддержал начинание вождя, улыбнувшись и даже хлопнув в ладоши. Его жест подхватили, и в следующую секунду от грома аплодисментов затряслась крыша дома.
Вождь тотчас поднял руку и восстановил тишину. Он был неглупым человеком и понимал, кажется, не только в геодезии, но и в архитектуре.
– Мы отпустим вас, – сказал он и одним взглядом остановил разочарованный ропот соплеменников. Вадиму показалось, что позади кто-то крикнул: «А как же свежее мясо?» – У нас нет врагов, кроме грязных киафу. Остальные жители Дагона и гости Новой Либерии могут не опасаться гнева таха. Конечно, молчаливый человек рядом с тобой, белая обезьяна, должен будет доказать, что он не киафу. Это будет трудно. Но ведь для настоящих геодезистов не существует трудностей, верно? Эта большая черная обезьяна должен пройти испытание. Заодно и повеселимся на славу. Пока же познакомимся.
Дождавшись коротких ответов от пленников, он сказал:
– Меня зовут Мвере-Бижи, что на вашем варварском языке значит Потрясающий Пальмы. Если успешно пройдете испытания, вы узнаете имена и остальных моих подданных, – обнадежил он.
Первым делом пленников все-таки обыскали и отняли у них вещмешки. В углу хижины образовалась порядочная куча инвентаря и боеприпасов, в которой вождь никому не позволил копаться. Воины таха, но особенно Ирвин и Вадим, с болью следили за тем, как в сундуке Мвере-Бижи исчезают водостойкие спички, батарейки к спутниковому телефону – а теперь к магнитоле, – ножи, капротеновый шнур, брикет сухого спирта, самые лучшие консервы и прочие припасы. У Ирвина нашли и кусок кожи андроида. Однако вождь, которому сыскарь передал находку, со смехом заявил, что это плохой резиновый чехол, потому что с дыркою да к тому же детского размера, и швырнул обратно.
Тучная жена вождя суетилась тут же, стараясь урвать что-нибудь и себе, но Потрясающий Пальмы не дал спутнице жизни даже одной жалкой спички. Сунул ей только патрон от ТТ и прогнал с гневным криком. Дочь вождя вела себя скромнее и потребовала только блестящую упаковку с таблетками обеззараживателя.
– Наркотик? – заинтересованно спросил Мвере-Бижи.
– Нет, конечно, – удивился Вадим, и вождь тут же отдал пачку дочери. – Только если мы будем пить воду без этих таблеток, нам грозит отравление.
Но Потрясающий Пальмы лишь отмахнулся.
– Я пока не отравился, мой народ не отравился, значит и с вами ничего не случится, – заверил он. – Касангеши – чистая река. Геодезисты тут редко бывают, некому загадить.
К счастью, оружие и боеприпасы он трогать не стал. Лишь повертел в руках тяжелый ТТ, понюхал и выдал:
– Грязное железо!
– Я только позавчера его чистил, – возмутился Вадим.
Но вождь не прислушался к его мнению, и это было к лучшему. Разворошив припасы диверсантов, он приказал сильному воину из охраны свалить все «лишнее» в соломенный сундук и прикрутил крышку проволокой. В сундуке же остались гимнастерки солдат ООН – Потрясающий Пальмы рассудил, что «геодезистам» следует загорать. Правда, кепки он им доброжелательно оставил, хотя многие воины таха завистливо косились на красивые головные уборы.
– Все готово для первого тура? – спросил вождь у важного подданного.
Тот подобострастно кивнул, и обоих диверсантов вывели на воздух, где продолжала шумно веселиться толпа поселян. Похоже, девушкам понравились сильные и высокие пришельцы, и они старались привлечь внимание диверсантов самыми откровенными жестами и позами. Видимо, многие мужчины племени ушли на войну с киафу, и этим красавицам не хватало ласки.
– Пиф-паф – нет! – сообщила Вадиму одна из них, коснувшись его бедром и грудью. – Секс – да!
Но тут ее оттеснила другая с аналогичными лозунгами, и у сержанта поплыло перед глазами. В военной части с девушками напряг, и каждая из них, пускай даже черная с ног до головы, способна разжечь в сердце солдата нешуточный пожар. А когда их сразу десять? Тут у самого стойкого миротворца может случиться тепловой удар. Даже верность Эльзе стала казаться сержанту чем-то необязательным.
– Ты только посмотри на эту пышку! – Ирвин толкнул Вадима локтем и показал кивком головы на пухлую девушку с мощной грудью, которая подавила подруг массой и завладела вниманием воина. – Как раз в моем вкусе.
– Соберись! – приказал сержант. – Не смей расклеиваться! Тебе предстоит серьезное испытание. Эй, Потрясающий Пальмы!
Вождь, совещавшийся с кем-то поблизости, повернул к нему торжественное лицо.
– Ну? Что ты хочешь сказать мне, белая обезьяна Вадим?
– Я хочу спросить. Если я точно не киафу, может, прикажешь своим храбрым воинам отпустить меня? Обещаю никого не калечить и смиренно принять результаты испытания. Потому что я уверен, что мой чернокожий соратник – военный геодезист родом из земной Америки. А никакой не киафу.
– Америка – это плохо, – подумав, сообщил Мвере-Бижи. – Почти так же плохо, как киафу. Я знаю. В старину они угнетали нашего брата на своих делянках. Значит, тебя тоже угнетали, черная обезьяна Ирвин?
– Еще как, – охотно согласился тот. – Но я бежал из плена и прилетел на Новую Либерию, чтобы нести твоим людям мир и согласие. Мир Дагону! Долой киафу!
– Что ты несешь? – прошептал Вадим по-английски. – Ты что, батрачил на плантациях белых обезьян?
– Ты становишься похож на Потрясающего Пальмы. Что, уже пошутить нельзя? По-моему, он именно это и хотел услышать.
Действительно, физиономия вождя разгладилась, но снимать обвинение с Ирвина он не спешил. Видимо, развлечение ценилось им гораздо выше, чем слова чужака, тем более не подкрепленные делом.
– Подумав, я решил, что ты останешься здесь, друг черных Вадим, – отвечая на вопрос сержанта, сказал вождь. – Какой же ты товарищ, если готов оставить Ирвина в опасности?
Тут деревенская площадь как-то вдруг расчистилась, и Вадим с Ирвином оказались в одиночестве, в десяти метрах от пресловутого столба, на котором их якобы собирались зажарить. Потрясающий Пальмы опять включил «Панасоник», и поляну огласили бодрые звуки франкоязычного хита с откровенно этническими мотивами.
