подрезанные или закатанные до колен. Копий или другого оружия открыто никто не носил, также как и боевых и прочих раскрасок тела. Разве что бабки да старики, приверженцы традиций, порой мелькали в одеяниях таха, но их было немного.
Молодежь явно выбрала современный стиль.
Больше всего народа наблюдалось у кабака с провокационным названием «Хухум» – возле него даже лежало несколько мертвецки пьяных негров и порой разгорались скоротечные драки.
– Ладно, раздевайся до пояса, – приказал Вадим. – Закатай штанины до колен и обмажься грязью. Пойдешь на разведку.
– Куда? – набычился Ирвин. – И так все как на ладони, чего еще разведывать?
– Отставить базар, рядовой! – посуровел Вадим. – Пока прогуляешься по улицам, присмотришься к людям. В разговоры не вступай, костры обходи подальше, чтобы к тебе никто не пристал с допросом – кто, мол, такой и откуда. Только с самыми пьяными можешь поговорить. Будь незаметным, понял? Определи самое богатое здание в деревне, иначе мэрию. Там должен обитать этот проклятый Шаман. Затем потолкуй с капитаном судна, попросись к нему матросом.
– Зачем это? Я не хочу быть матросом, я американский солдат.
– Сейчас ты диверсант, Ирвин, – торжественно сказал Вадим. Из лекций, прослушанных на курсах ГРУ, он помнил, что воодушевление личного состава подчас важней меткой стрельбы. – А этим парням иногда приходится выполнять задачи и посложнее. Например, сутки сидеть в выгребной яме сортира, чтобы взорвать врага, когда тот придет погадить. Взорвать вместе с собой, конечно.
Ирвин посмотрел на сержанта с ужасом: неужели и ему придется так героически поступить? Вадим успокоил:
– Но твоя-то задача плевая. Капитан плавает по рекам и многое знает. Выясни у него обстановку и местонахождение Черного Шамана. Если тот отсутствует в Касонго, конечно. Да говори похуже, с ужасным прононсом. Ну, ты помнишь, как Потрясающий Пальмы выражался. Все ясно?
– Оружие брать?
– С ума сошел? Куда ты винтовку спрячешь?
– Пистолет возьму.
– Нет уж, ТТ мне самому нужен. Все, вперед, солдат. Штык-нож возьми, и ладно. Только не вздумай кого прирезать. Разве что в самом крайнем случае. Тогда сразу смывайся обратно в лес, но сначала расчлени и закопай труп.
– Где, на улице?
– За каким-нибудь домом. Сунь под барахло. Словом, действуй по обстановке. Этот опыт тебе пригодится, когда станешь мстить мафии Атланты, – добавил он, вспомнив разговор о гражданской жизни Ирвина.
Вадим дал еще несколько коротких инструкций и отправил сердитого соратника в разведку.
Ирвин пропал в зарослях, чтобы войти в поселок с восточной стороны, где как раз начинались плантации фруктовых деревьев. В течение пятнадцати минут обычный ритм жизни Касонго ничем не был нарушен, и сержант решил, что проникновение лазутчика в стан врага прошло успешно. Иначе поднялся бы порядочный шум. Ирвин, как они договаривались, должен был бы орать будто резаный все время, пока его вели к месту заключения.
Вскоре Вадим заметил рядом с освещенным участком какую-то тень, которая вела себя крайне подозрительно – кралась на цыпочках, поминутно замирала и совершала перебежки между затененными зонами. Сержант скрипнул зубами с досады – тупой солдат забыл наставления и всячески старался привлечь к себе внимание. Пока, к счастью, ему это не удавалось.
Тут диверсант, видимо, расслышал мысленные проклятия командира и понял, что таиться глупо, а потому взял себя в руки и стал с независимым видом расхаживать по деревне, подолгу таращась на освещенные окна домов. Внезапно к нему кто-то подошел, и Вадим с содроганием опознал девичьи формы. Какое-то время Ирвин с интересом слушал девушку, затем помотал головой и что-то ответил.
«Какого черта он не пошлет ее подальше? – зло подумал Вадим. – Наверное, пытается втолковать, что он – заблудившийся матрос с корабля».
Вдруг парочка скользнула в тень дома, и минут десять сержант бесновался, в панике водя биноклем по окрестностям хижины. Он уже готов был с воплями ринуться вниз, топча посевы и размахивая пистолетом, но тут знакомая фигура Ирвина лениво выползла из тени и продолжила хаотический путь по деревне.
Вскоре костры, рассеянные между хижинами, погасли, и отслеживать передвижения соратника стало невозможно. Вадим еще какое-то время поводил биноклем по темным закоулкам Касонго, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь интересное, затем съел банку сайры и задремал.
Проснулся он от грубого толчка в плечо. Было еще темно, но небо на востоке уже слегка посветлело.
– Спишь, командир? – свирепо прошипел Ирвин над самым ухом. – Пока я рискую жизнью!
– Видел я, как ты рискуешь, – пробормотал Вадим, с трудом разлепляя глаза. – Кто бабу склеил? А ведь на задании был, гад.
– Тебе, значит, можно, а мне нельзя? Мы так не договаривались.
– И чем ты с ней расплатился? У тебя же бабок ни цента!
– Пообещал ананасов с плантации натаскать, – отмахнулся Ирвин. – Потом жениться и забрать с собой в Макунзу. Она и поверила, дура. Где мой мешок? Жрать хочу как собака. Все ноги сбил.
– А как же ворованные фрукты?
– Пошел к черту.
Он вцепился в банку, и Вадим благоразумно переждал процесс его насыщения – все равно разговаривать Ирвин не мог. Между тем у сержанта созрело порядочное количество вопросов.
– Что еще за легенда с Макунзой? – спросил он.
Негр зашвырнул банку в кусты и рыгнул, удовлетворенно похлопав себя по животу.
– Сейчас бы пивка... Плохо географию изучал, командир. Макунза – поселок ниже по течению Ломами. Там находится фактория местной компании «Фруктовый рай», которая и перевозит плоды на судне. Я же матрос, верно?
– И откуда ты это узнал? – насупился Вадим.
– От девчонки. Мне оставалось только поддакивать и делать вид, что я приехал с севера и завербовался на перевозку грузов. А потому ни черта не понимаю на языке таха. Твоя же была легенда, сержант! Забыл?
– Не забыл, – проворчал Вадим. – Докладывай, что узнал о Черном Шамане. Кто такой, где живет, чем зарабатывает на жизнь. Семейное положение, счета в банках, компр-материалы, отношения с коллегами по работе...
– За кого ты меня принимаешь? – обиделся Ирвин. – За Интерпол? Скажи спасибо, что узнал самое главное.
И соратник поведал о своих ночных похождениях в Касонго. Эпизод с девицей он, конечно, расписывать не стал, заботясь о душевном равновесии командира, а вот для дальнейшего рассказа красок не пожалел. По его словам выходило, что деревня кишит самыми подозрительными личностями, и приезжих среди них так много, что ни в одной хижине, кажется, не осталось свободного угла. Они собрались в поселок из окрестных деревушек и готовятся выступить на войну, как только им выдадут оружие. Ни о какой дисциплине, разумеется, понятия никто не имеет. Вслед за будущими солдатами появились и проходимцы всех мастей, так что жизни в Касонго «честной девушке» совсем не стало.
В этом месте диверсант малость сбился с темпа, прокашлялся и продолжил доклад.
Черный Шаман, или на местном наречии Мвимба-Хонго – жуткий одноглазый таха неопределенного возраста, сильный словно горилла и быстрый как антилопа гну. Он уже в пятнадцатый раз избирается мэром Касонго на общей сходке жителей, и никто не решается выставить себя как альтернативного кандидата. Потому что среди таха бытует поверье, будто Мвимба-Хонго присутствовал при сотворении Новой Либерии и даже подавал дельные советы творцу. Как зовут творца? Не помню. Но, как видно, власти над таха показалось Шаману мало, и он решил-таки покорить весь Дагон целиком. Для чего в первую очередь
