лицо пропыленным рукавом и двумя глотками выпил ковшик теплой воды. Затем плюхнулся на продавленную кровать и принялся сдирать ботинки. Духоту тут же дополнил богатый запах солдатских носок. – Вперед, сержант, твой черед настал.
Вадиму жутко не хотелось под жаркое солнце Новой Либерии, на котором, кажется, растаяла бы даже вечно холодная Эльза. Он протер лицо влажной тряпкой, сдирая остатки тяжелой дремоты. Подхватил тяжеленный импульсный парализатор типа «Параллакс» (плазмоганов миротворцам не полагалось) и выбрался на крышу блокпоста, стараясь не высовываться ни за границу полинялого тента, ни за мешки с песком, наваленные вдоль краев. По всем правилам требовалось вдобавок включить активную надстройку бронежилета, но Вадим пренебрег уставом. Регулятор отвода влаги второй день барахлил, из-за чего внутри защитного кокона очень быстро образовывалось что-то вроде плотного тумана. При сложении с наружной высокой температурой из кокона получался паровой котел в миниатюре. Быть сваренным заживо Косинцеву хотелось меньше всего.
Что за дерьмо это дневное дежурство! Жара такая, что даже мухи прячутся. Но вечером еще хуже. Температура почти не снижается, а из джунглей прилетают целые тучи гнуса. Особенно если им помогает южный ветер. Зато ночью тут валяться – одно удовольствие. Крылатые кровососы куда-то пропадают, лишь цикады трещат в траве, да взревывают порой хищники, завезенные первыми поселенцами Новой Либерии. Или местные, разве разберешь?
Хлопот тоже минимум. Посмотрел в прибор ночного видения, полюбовался пустой саванной да зелеными контурами мелких грызунов – и думай себе о вечном. Или с напарником разговаривай, если остались еще темы для обсуждения.
И все же в столице повеселее будет. Там хоть и приходится патрулировать улицы в любую погоду – даже тогда, когда и собака предпочтет сдохнуть на месте, чем высунуть нос из укрытия, но когда не твое дежурство – раздолье. Можно купаться, гонять мячик, можно в визор пялиться. А можно к америкосами наведаться. Обменяться беззлобными шутками, журналами с девочками, а то и продуктами. Янки, правда, жлобствуют, сволочи. Разъезжают на довольно-таки современных бронемашинах с кондиционированием, прямо на раздолбанные тротуары бросают банки из-под ледяной колы. На них даже смотреть-то обидно. Впрочем, нельзя сказать, что они законченные козлы. Иногда делятся с русскими парнями холодным дринком. Особенно черный Ирвин Хэмпстед, в чьей компании Вадим так славно побезобразничал на орбитальной базе.
Дорога, которую охраняло подразделение Вадима, лежала в некотором отдалении от основной магистрали, ведущей в столицу страны, Малелу. Была она ужасающе пыльной и ухабистой, поэтому ездили по ней редко. И уж практически никогда – днем.
Тем сильнее было удивление Косинцева, когда в нескольких километрах западнее он заметил движущееся облачко пыли. Если это не сумасшедший слон или взбесившийся носорог, то машина. Хотя крупное дагонское зверье тоже предпочитает передвигаться по дорогам, а не по пересеченной местности.
Угораздило же бестолковых негров навезти сюда «родных» зверушек с Земли! Построим, дескать, Новую Либерию взамен старой, погрязшей в междоусобицах. И будет у нас вместо земного ложного подлинный дагонский рай, с угодными Богу тварями. И что теперь? Да та же сама вечная история, когда одно племя душит другое, а третье в это время с завидным рвением пинает обоих собратьев. Одного поддых, другого в пах.
Сержант без большого усердия осмотрел в бинокль окрестности. Везде было спокойно. Вадим вновь навел окуляры на подозрительное облачко, постоянно подкручивая резкость. Наконец в просвете между пальмами промелькнул белый блестящий бок, и тут же – весь корпус массивного джипа, укрепленного спереди куском рельса. Машина неслась на удивление резво. Неужели на таран идут?
– Стас! – гаркнул Вадим.
Федоров не отзывался, и сержант метнулся вниз, задевая ступеньки прикладом парализатора. Солдат, конечно, спал и ничего не слышал.
– Вставай! – тряхнул его за плечо Вадим. – Гости пожаловали.
– А?.. Игоря позови... Или Петьку...
Те дрыхли в оружейной комнатушке, и зычный храп был тому свидетельством.
– Вставая, муха цеце, а то прихлопну! – рассвирепел Вадим. – Они после ночного, пусть поваляются. А ты и так семь часов до дежурства массовал. Ну, живо! Прикроешь из окна, понял? И не высовывайся.
Стас нехотя поднялся и напялил ботинки.
– Ты чего психуешь, сержант? Танки там, что ли?
– Джип. Укрепленный.
– Да мало ли таких джипов! Здесь других машин не бывает.
– Предчувствие у меня, – сообщил Вадим. – Нехорошее, понял?
– Иди к хренам со своими предчувствиями, – пробурчал Федоров, но оружие подхватил и прошел за Вадимом в боевой каземат. Там находилась единственная бойница блокпоста, которая выходила на дорогу. Впрочем, бойницей это отверстие можно было назвать лишь с натяжкой – слишком велико.
Отдернув противомоскитную сетку, солдат выставил наружу ствол парализатора и встал одним коленом на мешок, принимая позицию для стрельбы.
– Фокусировку сделай поуже, а то меня зацепишь, – сказал Вадим, привел свой «Параллакс» в готовность к пакетной стрельбе и вышел к полосатому шесту шлагбаума.
Машина, нещадно пыля и подскакивая на колдобинах, вывернула из-за пальмовой поросли, въехала колесом на кочку в придорожной траве и со скрежетом тормознула перед самой преградой. Когда пыль немного рассеялась, в ней проявился силуэт мощного негра, босого, в шортах и потной майке. На затылок он напялил широкую шляпу грязно-белого цвета. Стало видно, что джип чертовски не нов и местами так сильно ободрался, что из-под краски показалась металлопластиковая подложка.
«Носорогов по саванне гоняли, что ли?» – подумал Вадим, поводя стволом парализатора от машины к негру и обратно. Человек, который приближался к нему, оружия явно не имел. Зато сжимал толстыми словно сосиски пальцами пачку каких-то документов в темно-синих корочках.
– Привет, командир, – радостно оскалился абориген. Его французский был так плох, что Вадим с трудом разбирал сказанное. – Пусти в город по делу.
– Что везешь?
– Сестра рожать собралась, друг. – Негр просиял еще сильнее. – Вот, помогаю довезти Зейлу в больницу. Неспокойно сейчас на дорогах, точно? Если что, помогу от бандитов отбиться.
– И чем отбиваться будешь? Оружие имеется?
– Нет, что ты, командир! Ломиком, кулаками...
– Машина чья? Документы есть?
– Так общая. Одна на всю деревню! А бумажки потеряли, друг.
– Ну-ну. Не иначе кто-нибудь задницу подтер. За рулем кто?
– Так муж ее. Ну, поднимай палку, недосуг нам. А то родит еще!
Он громко хохотнул, махнув рукой напарнику в кабине – мол, сейчас тронемся дальше, все в порядке. Вадим взял у него пачку сальных документов и открыл первый, кося одновременно и в бумаги, и на физиономию негра. Паспорта, конечно, были донельзя истерты, но на первый взгляд выглядели как настоящие.
– Где запись о регистрации брака?
– А зачем? – обиделся негр. – У нас в деревне просто. Зачем нам записи, если без них все понятно?
– Надо досмотреть салон, – сказал Вадим и вернул документы. – Эй, выходи! – крикнул он мрачноватому водителю.
Тот неохотно покинул свое место. Комплекцией второй дагонец не уступал родственнику, одет был так же легко, только на ногах красовались разношенные сандалии.
– Ну, смотри, только не тяни, – поскучнел негр и как-то нехорошо осклабился, отчего Вадим слегка напрягся и бросил взгляд в сторону блокпоста.
Ствол Федоровского парализатора гости, конечно, уже заметили, но боец в засаде, кажется, ничуть их не волновал. Знают, сволочи, что Устав ООН запрещает применять оружие без явной угрозы для жизни
