черномазая, иди к Насру! А сам прихвачу тех двух секретарш из президентского дворца да ка-ак оторвусь...
Он представил эту волнующую картину и сдавленно застонал.
– Эй, кто тут воет? – донесся грубый оклик из-за ближайшей двери. Видимо, не только Косинцеву пришла в голову мысль спрятаться на втором этаже. – Эй, ты что, язык проглотил? – В голосе зазвучала угроза. – Атас, братва, нас подслушивают! Нунго, выгляни, кто это? Да захвати нож!
Почуяв, что дело пахнет керосином, Вадим стремглав бросился вниз. К тому времени, как на галерее послышался звук шагов Нунго с ножом, диверсант уже втиснулся между телами двух дрыхнущих негров и притворился крепко спящим.
– Ну, что там? – еле слышно спросили вверху. Если бы не обострившийся от страха слух, Вадим не разобрал бы ни слова.
– Пусто, господин капитан Онибабо! Наверное, ветер.
– Кретин, что ты орешь? – зашипел тот. – И прекрати называть меня по имени...
Дальнейшее отсек звук закрывшейся двери.
«Онибабо! – тревожно подумал Косинцев. – Уже опять капитаном зовут! Значит, толстяк не зря перед построением воду мутил. Собрал вокруг себя бандитов с ножами и теперь манипулирует ими! Хорошо бы, они решили дезертировать через окно. Напоролись бы на Кваквасу с автоматом, передрались и укокошили друг друга!»
Потом Вадим сообразил, что мерзавцы могут знать о наружном патруле. И тогда полезут не в окно, а через дверь черного хода. А там Зейла! Прирежут девчонку как овцу.
Он осторожно отполз в сторону. Встал и, прижимаясь к стене, стал красться туда, где несла свой пост его малютка. Его трепетная серна, обреченная жестокими злодеями на скорое заклание. Его ласковая черная кошечка, которую собралась растерзать свора кровожад...
– А ну стой! – сухо сказала возникшая словно ниоткуда кошечка и вдавила в его затылок ствол маузера. – Куда собрался, боец?
– Тебя спасать, любовь моя.
– Тьфу! Опять ты, эротоман горемычный. Никак не угомонишься? – Она опустила руку к его паху, пошарила там и по-доброму хохотнула.
– Это выше моих сил, – пылко выдохнул Вадим. – Пожалей, Зейла, иначе я умру от неразделенной любви. Взорвусь там, снизу! Хоть разочек пожалей. А лучше три разочка, ведь я очень соскучился.
– Ну, ладно, ладно, кролик ты этакий. Похоже, все уже спят. Дверь заперта, замок крепкий, так что на пятнадцать минут можно отлучиться. Надеюсь, ты приготовил комнату? Раскладушка уже застелена? Вино, шоколад, цветы на столе?
– Ох! – в волнении воскликнул Вадим. – Нет, только не туда. Там... там уймища насекомых. Клопы, блохи, малярийные москиты. Ядовитые сороконожки. Даже сколопендра одна. Или две. А в подоконнике, кажется, свила гнездо змея. Не понимаю, как Ирвин вчера выжил? Идем, поищем другое место.
Он повлек хихикающую Зейлу за собой. Шли недолго. С каждым мигом они распалялись все сильней, и когда споткнулись о кучу какого-то тряпья, тут же повалились на нее, срывая друг с друга одежду. Вскоре звук собственного дыхания перекрыл для них все остальные звуки на свете.
Разбудил Вадима дикий шум. Что-то с грохотом разваливалось, кто-то визжал, словно заполучил в седалище заряд соли, кто-то выкрикивал проклятия. Единственная лампочка, прежде хоть кое-как освещавшая внутренности сарая, не горела. Спросонья ни черта не соображая, Косинцев пошарил рядом с собой и наткнулся на упругое бедро Зейлы. Он двинул руку выше. Похоже, девушка стояла на коленях и лихорадочно натягивала одежду.
– Эй, подруга, что происходит? – окликнул ее Вадим.
– Наср! – прошипела та, оттолкнув от его ладонь. – Убомбо! Кисакуку! Дырса энурез! Наср!!
– А по-человечески?
– Задоголовая белая макака! – взорвалась Зейла. – Зря я тебя послушала, пост оставила! Где мой маузер, жомбо дупе энурез?!
В это время протрещала автоматная очередь, и наконец-то вспыхнул свет. Луч мощного фонаря мазнул по дырявому потолку и высветил лестницу. По ней, пригибаясь, снизу вверх мчались несколько негров. Впереди пушечным ядром катился толстяк Онибабо. Под мышкой у него был зажат чемодан с казной ОАТ. Обрывок цепи мотался из стороны в сторону.
– Наши бабки тырят! – разом выкрикнули десятки голосов. – Мочи грабителей!
Подстегнутый светом и этим призывом, Онибабо еще ускорился. Одним фантастическим прыжком он вылетел на галерею и нырнул в широко распахнутую дверь ближайшей комнаты. Сообщники вороватого экс-капитана-ефрейтора бросились за ним, однако дверь предательски захлопнулась. Из-за нее донесся торжествующий смех вероломного негра. Подельники, остервенело толкаясь, бросились высаживать створку – и тут глухо ухнула АР-48. Полковник Забзугу не промахнулся. Выпущенная из подствольника осколочная граната угодила прямиком в гущу ворюг. Ослепительно полыхнул взрыв, во все стороны полетели дымящиеся куски плоти и щепки от двери.
– Не стрелять! – бешено заорал Черный Шаман. – Кордобы расплавишь, дурак! Живьем брать гада! Тому, кто схватит – сто кордоб и чин лейтенанта!
В следующий момент все воинство таха в едином порыве кинулось к лестнице. С бодрыми криками жаждущие золота и званий негры начали карабкаться на второй этаж. Лестница оказалась слишком узка для такого количества народу. Хрустнули перила, многие с воплями кувыркнулись вниз. Тем временем авангард преследователей уже достиг галереи. Скользя по шматам обгорелого мяса и лужам крови, солдаты полезли через образованный взрывом пролом. Им еще предстояло, рискуя целостью конечностей, сигать в окно, однако блеск призовых кордоб превратил бойцов таха в суперменов.
Лишь несколько человек, ведомые Зейлой, Вадимом и Черным Шаманом, устремились к двери черного хода. Та была заперта. В суматохе никто не мог вспомнить, где ключ.
– Выбить ее! – рявкнул командарм.
Полуголый негр с атлетическими формами протаранил дверь плечом. Потом снова. Дверь скрипела, но держалась.
– Damn! – взвыл обладатель богатырского тела. По голосу, голубой каске и нелепым шортам Вадим давно узнал американца. Ирвин бросился на приступ третий раз – и наконец достиг успеха. С оглушительным грохотом дверь слетела с петель.
Погоня выскочила на улицу. Неподалеку под окном ругалась, дралась и завывала от боли людская куча-мала. Без переломов и прочих травм явно не обошлось. Вырваться из этой свалки удавалось немногим: ревнивые до чужого успеха негры цеплялись друг за друга, стараясь не отпустить от себя соратников.
Патрульных Цаво и Кваквасы нигде видно не было.
Вадим, до бровей наполненный азартом травли ненавистного Онибабо, закрутил головой. Быстро удаляющаяся фигура грабителя двигалась по направлению к реке. Ближайший преследователь отставал метров на триста и все заметней сбавлял скорость. Экс-ефрейтор-капитан летел как на реактивной тяге, догнать его пешим ходом казалось почти невозможным.
К счастью, тут же стоял джип. С разбегу Вадим впрыгнул на водительское место, сунул руку к приборной доске. Ключ обнаружился в замке зажигания.
Завести машину оказалось плевым делом. Через пару секунд движок взревел, и тотчас на заднем сиденье кто-то закопошился и сипло выпалил:
– А ну глуши мотор, дезертир проклятый!
Косинцев обернулся. На него пялились две помятые черные рожи. Квакваса и капрал Цаво! От сонных караульных распространялась тошнотворная вонь перегара. «Ананас-виски “Белая антилопа”», – определил опытный Вадим. Не успел он и рта раскрыть, как в джип заскочила капрал Зейла.
– Ходу, ходу, Вадим! – приказала она и взмахнула маузером. – Дави вора!
– Какого вора? – раздраженно спросил Цаво. – Что за чушь? Вылезайте! Я запрещаю использовать патрульный джип для какой-то ерунды!
– Сперва портки надень, педрила несчастный, – огрызнулась Зейла.
Вадим скользнул взглядом по нижним частям тел Кваквасы и Цаво. В самом деле, оба были без
