Безобидный лист белой бумаги лежал на полированной столешнице. Негромко тикали часы на стене. Отражалось в благородном паркете солнце. На рее Черной Галеры покачивался висельник: притихла стая телефонов на приставном столике. Город ничего не знал о нависшей угрозе.
— Психологический портрет и тип личности — это, конечно, хорошо, — сказал губернатор, — но напрямую к преступнику нас не ведет. Так, Евгений Сергеевич?
— Безусловно, Владимир Анатольевич. Это всего лишь одно из направлений в оперативно-розыскных мероприятиях. На данный момент мы располагаем информацией о двух участниках преступления. Один — погибший перевозчик взрывчатки, некто Козлов. Говорить о его причастности со стопроцентной гарантией нельзя. Но есть факты, которые привязывают его к Ультиматуму крепко.
— Какие именно? — уточнил губернатор. Генерал вытащил из папки еще один лист бумаги — ксерокопию схемы, изъятой во время обыска в доме Козлова. Он молча протянул его губернатору. Яковлев быстро и внимательно изучил копию вещдока.
— Эта схема, — прокомментировал Егорьев, — изъята нашими сотрудниками при обыске у погибшего. Здесь явно изображен план некоего перекрестка. Вот, например, надпись ул. К… пересечение с улицей, обозначенной буквой П. И выше надпись: налево во двор под арку… стрелочка. Это, в принципе, может и не иметь никакого отношения к нашему делу, но…
— Дата? — спросил Яковлев.
— Дата, — ответил Егорьев. — Если человек перевозит груз — весьма, замечу, немалый груз — взрывчатки. Если тот же человек тайно хранит схему с датой, соответствующей дате взрыва в Ультиматуме… Вывод напрашивается сам: очевидно, на схеме указан адрес первого взрыва.
Невинный листок бумаги лег рядом с первым. Губернатор обвел красным фломастером цифру 20:10 на одном и надпись 20-го октября на другом. Потом поднял взгляд на Егорьева:
— Продолжайте, Евгений Сергеевич.
— Компьютерный анализ показал, что пересечений улиц с названиями, начинающимися на буквы П и К, в Санкт-Петербурге более двадцати. С буквами нам, конечно, не повезло…
— В силу их широкого распространения, — понимающе кивнул головой губернатор.
— Да, — подтвердил генерал. — На П начинаются более девяноста улиц. А есть еще переулки, проезды, бульвары, скверы, набережные, линии, шоссе и так далее… всего названий на букву П в черте города насчитывается сто сорок пять. Есть проблема с переименованиями — многие люди до сих пор пользуются старыми, привычными названиями. Та же самая картина с буквой К — более сотни улиц. А с переулками и прочим — сто семьдесят объектов. Наши оперативники уже изучают перекрестки П-К. Возможно, нам удастся зацепиться.
Губернатор посмотрел на схему, в глазах читался несомненный интерес.
— Далее, — продолжил Егорьев, — нами изучаются связи погибшего перевозчика. Он занимался коммерцией, так что контактов имел довольно много. Сотрудники следственной службы уже активно работают в этом направлении. В прошлом Козлов имел судимости, мы проверяем его связи по этой линии. В ИТК, где он отбывал наказание, будет командирован опытный сотрудник… Второй фигурант — сообщник нашего коммерсанта, армейский прапорщик. Он-то и похищал тротил со склада. Сегодня утром мы провели ревизию — похищено сто двадцать килограммов.
— Сколько? — невольно вырвалось у губернатора. Другой реакции на эту информацию Егорьев и не ожидал. Он внятно повторил:
— Сто двадцать килограммов тринитротолуола.
Висельник на рее галеры под названием TERROR весело оскалил гнилые зубы. «Пиастры!» — заорал пьяный петух. Метались над искрящейся Невой чайки.
— Что ж, давайте обсудим, чем именно администрация может помочь в этом случае. Мне, в общем, ваши трудности с материально-ресурсным обеспечением известны. Будем их решать.
Лаконично генерал-лейтенант перечислял вопросы: транспорт, бензин, средства связи, контроля и наблюдения. Губернатор делал пометки в блокноте.
Технические проблемы они обсудили за пятнадцать минут. После этого начальник УФСБ убыл. Расширенное совещание с участием ГУВД назначили на шестнадцать часов.
Некоторое время губернатор сидел неподвижно, затем вызвал помощника и продиктовал:
— Начальник УГПС[6] Чуприян. Митягин из гражданской обороны[7] Иванченко и…
— Простите, Владимир Анатольевич, который Иванченко? Николай Никонович?
— Да, командир ПСО[8], и Усенков из Скорой. Да… еще начальник комитета по управлению жилым фондом. Всех через сорок минут ко мне.
— Хочу напомнить, Владимир Анатольевич, что через сорок минут вас ждут на открытии…
— Я знаю. Придется извиниться. Направьте кого-нибудь.
Через тридцать восемь минут в кабинете губернатора собрались руководители аварийных служб города. В разговоре с ними Яковлев сообщил о предстоящих учениях по ликвидации последствий крупной аварии, предложил определить узкие места. Вопросы оказались те же самые: транспорт, бензин, средства связи… и еще тысяча мелочей. У каждой службы — своя. Более-менее просто решались вопросы только с маневренным жилым фондом: количество свободных мест в общежитиях и комнат в коммуналках было достаточным. Совещание продолжалось около часа. Механизм предотвращения и ликвидации последствий возможного взрыва начал работать.
Пять миллионов жителей Санкт-Петербурга ничего об этом не знали.
Менеджер по работе с персоналом Игорь Шалимов всегда относился к поручениям шефа более чем ответственно. После разговора с Коротковым он вызвал своих разведчиков и дал им новое задание: обеспечить непрерывное, круглосуточное наблюдение за Семеном Фридманом. Сил для этого было, конечно, маловато, и Штирлиц из «Золотого миллиарда» это понимал… Он сам прошел отличную школу наружного наблюдения еще в советские времена, в ленинградской милиции.
Шалимов проинструктировал разведчиков и пообещал, что лично будет участвовать в работе, подменять их при необходимости. Это не было пустой болтовней — все сотрудники Штирлица знали, что Игорь не боится ни многочасового ожидания объекта на морозе, ни выматывающих автомобильных прогулок по городу, ни страшной неизвестности засад… Он прошел закалку в уголовном розыске. Это говорит о многом.
Люди Шалимова сели на хвост Фридману 20 октября в восемь утра. Его вели на двух машинах. Грамотно, тактично. Они зафиксировали контакт Дуче с Генкой Финтом и проводили его до офиса. Семен припарковал свой «скорпио» возле конторы и вошел в подъезд. Разведчики расположились на разных сторонах улицы в пределах четкой видимости. Они настроились на ожидание. Разведчикам НН более, чем кому-либо, ясен смысл пословицы: «Хуже нет — ждать и догонять». Ждать и догонять — это их работа. И делать ее необходимо скрытно. Чтобы не спугнуть клиента, да и самому не схватить пулю. Бывает и такое.
В 9:30 объект Хромой припарковал свой автомобиль и вошел в подъезд. Он кивнул мордастому охраннику на входе и скрылся за массивной дверью со сверкающей медной ручкой. Охранник зевнул и тоже исчез. А в 9:56 на противоположной стороне улицы появился некий тип в темно-коричневом старомодном плаще и вязаной лыжной шапочке. На усатой толстой морде очки в массивной оправе.
Одно из специфических профессиональных качеств сотрудника наружки — способность (она же — и потребность) постоянно контролировать ситуацию вокруг. Со временем это становится потребностью, от которой разведчику не отключиться даже на отдыхе. Он все время просеивает и людей, и автомобили вокруг объекта. Он обязан вычислить потенциальный контакт объекта со связниками, он должен уметь обнаружить контрнаблюдение. Квалифицированный разведчик обязан также отличить случайный контакт от маскируемого под случайный, предвидеть поступки объекта, и т.д. и т.п. Азам этого дела можно научить, а мастерство… мастерство от опыта и от Бога. Или оно есть — или его нет.
У Владимира Попова, такого же серого, потертого, неприметного, как и те «жигули», в которых он сидел, особо высокой квалификации не было. Шалимов лично натаскивал его больше года. Потом махнул рукой — какой уж есть. Но на особо серьезные объекты не ставил. На рядовые операции — чего ж? — пойдет.
На Колесника — а это был именно он — Попов обратил внимание только после того, как Ванька неуверенно подошел к «скорпио» и, воровато оглянувшись по сторонам, снял очки. То, что прапор увидел в
