Они уселись в баре «Борсалино», Хамзат заказал кофе, оба закурили. И очень долго молчали, но при этом напряженности за столиком не было. Когда принесли кофе, Числов первым нарушил молчание:
– Этот Алик – он тебе кто, брат? Забавный он… Действительно хорошо поет?
Хамзат еле заметно поморщился:
– Он мне… дальний родственник. Мы из одного тейпа. Поет он действительно хорошо… Я хотел… Думал, может, учиться будет…
– С дядей Исмаилом не договорился?
Хамзат зыркнул на Числова исподлобья и ничего не ответил, хотя слова капитана попали в цель…
…С Исмаилом у Хамзата действительно разговор вышел неприятный. Хамзат ведь, если честно, на что рассчитывал: у Исмаила были кое какие проблемы с передачей положенных сумм налички воюющим в Чечне братьям. Сам Хамзат был всего навсего посыльным, своего рода курьером – но с определенными функциями. Вот он и надеялся, сыграв на трудностях Исмаила, «втюхать» ему под опеку Алика… Ан не вышло. Только стал «наезжать» слегка, Исмаил совершенно спокойно дал понять, что делать этого не следует – особенно тому, у кого брат родной в питерской милиции работает. Этим «аргументом» он Хамзата лишил всяких козырей… Собственно, об Алике уже потом почти и не говорили… Вот такая вышла не очень приятная история… А начиналось то все очень гостеприимно, очень по чеченски радушно… Да, пока разговор о деньгах не пошел… Тут Исмаил стал какие то странные вещи говорить, объяснять, что есть одна крутая баба, из за которой нельзя деньги вынуть… Как может баба быть крутой? Даже если ее трахает очень большой московский начальник… Исмаил специально показал ее Хамзату, но тот все равно ничего не понял. И самым непонятным было – как братьям в Чечне объяснять про какую то бабу? А ведь объяснять придется – нужно будет найти слова… Иначе Исмаил объяснит кое кому про его старшего брата Ахмата… Конечно, все это рассказать и объяснить Числову Хамзат не мог, да и в голову ему такое не пришло бы…
– Гоблин, как твое имя?
– Сергей.
– А меня зовут Хамзат.
Они помолчали еще, потом Хамзат задал вопрос:
– Гоб… Сергей, скажи мне – но только честно. У тебя глаза воина, а не убийцы… Скажи – тебя не гложет стыд, что вы пришли на чужую землю и…
– Обожди, Хамзат, – прервал его Числов. – Что то ты сам тут в трех соснах запутался… Если у меня глаза воина – то как же мне может быть стыдно? Воины – они всегда приходили, в том числе и в чужую землю… Вот ваши воины – пойдут в набег, побьют, пожгут, пограбят – а дома их встречают, как героев… Разве не так?
Хамзат сердито фыркнул.
– Вот в этом и вся ваша проблема, – сказал Числов. – Вы такой народ трудный, хотите по двойному, стандарту жить: чтоб вам можно было то, что нельзя другим. Но, видишь ли, другие вряд ли с этим согласятся.
– Мы хотим независимости и свободы!
– Так была уже у вас и свобода и фактическая независимость… И, между прочим, если бы вы сами не устроили такой беспредел, может, и проканало бы. Глядишь – при помощи демократической международной общественности и отделились бы… Так ведь сами же вынудили…
Хамзат покачал головой:
– Я не умею так красиво говорить, но я с тобой не согласен. Все равно – вы оккупанты, захватившие мою родину. И я…
– Я понял, – кивнул Числов. – Можешь не договаривать.
Хамзат долго молчал, смотрел на огонек сигареты, потом спросил тихо:
– Я не люблю русских. А ты, ты тоже чеченов ненавидишь?
Числов пожал плечами:
– Нет, Хамзат. Любить особо не люблю, потому что ассоциации у меня с вами… не очень приятные… Но не ненавижу. Я тебе даже больше скажу… Ты знаешь, я в какой то мере вас понимаю… Вы такой народ… специальный… Более того – если бы я был чеченцем, кто знает, может быть, и я бы взял автомат и стрелял бы в русских… Но все дело в том, что я – русский. Да еще и офицер. А если бы у бабки были бы хрен да борода – то был бы дедка. Так что нечего тут рассуждать. И спорить нам с тобой – не о чем. У меня – своя правда. У тебя – своя. Посмотрим, чья сильнее.
– Посмотрим, – хмуро кивнул Хамзат.
Они молча допили кофе и попрощались, кивнув друг другу и не решившись пожать руки.
– Бывай, Хамзат. Береги своего Алика.
– Прощай, гоблин. Аллах даст – увидимся…
Числов пешком добрался до своего госпиталя и буквально свалился на выделенную ему койку. В эту ночь ему ничего не снилось – наверное, Бог сжалился над ним и решил дать ему хоть немного покоя…
…Витю Крестовского хоронили на Ковалевском кладбище. Народу было немного – Зинаида Степановна, Числов, Витина школьная учительница, несколько одноклассниц и одноклассников, майор Пожидаев и старший лейтенант Филиппов от военкомата, какие то старики соседи… Цинк был в черном, плохо оструганном гробу с прибитыми гвоздями дурацкими желтыми розочками из ленты…
…Когда четверо землекопов с тихими матерками взялись за веревки, Зинаида Степановна вдруг пошла куда то с отрешенным видом. Числов попытался остановить ее, а она посмотрела на него ясными глазами и сказала:
– Витенька, сыночек… Как хорошо, что ты пришел. Пойдем отсюда. Тут какие то глупости говорят, вроде ты… А почему ты не побрился? Пойдем. Я тебе оладушков испеку, ты же любишь… А твой кассетник, он у
