Маленькая заминка
Перевод Л. Петровой
Серый костюм, галстук бордо в черную крапинку и новые ботинки, которые он надевал всего раза два. Воротничок накрахмален, а из кармана пиджака торчат края платочка в виде трех пирамид…
Вообще-то он мало интересовался своей одеждой, но сегодня уделил внешности особое внимание. «Такова жизнь», — подумал он, приводя себя в порядок. Он побрился, выдернул белый волосок, свесившийся над правым ухом, не желая, чтобы он занимал столь «привилегированное» положение. «Виски изрядно тронуты сединой, и с ней, пожалуй, бесполезно бороться… Такова жизнь», — вздохнул он, застегивая твердый, как картон, воротничок. Галстук выбирал долго, чтобы он непременно соответствовал цвету костюма и новым, темно-красным носкам.
— Да, такова жизнь, — повторил он. Ведь раньше ему и в голову бы не пришло столь ревностно заниматься своей внешностью.
Совсем собравшись было выйти, он остановился перед зеркалом, придирчиво осматривая себя… Хорошо бы посоветоваться с кем-либо, перед тем как отправиться в путь. Особенно насчет цветового сочетания. Но с кем? Была бы дома мать, уж она бы дала дельный совет. Правда, она не очень-то разбирается в этих вопросах, но все-таки женщина… А сейчас его интересует именно мнение женщины. Да, Фикри, сегодня тебе предстоит серьезное испытание! Только вот кто будет главным судьей? Сама девушка или ее мать? Наверняка придет еще сестра или кузина, а может, соберется целая толпа родственниц и подруг, и все они будут разглядывать тебя. Готов ли ты к этому? Держи себя в руках, не нервничай, главное — веселость и обходительность. Хорошо бы вспомнить какую-нибудь занятную историю на тот случай, если в разговоре вдруг возникнет неловкая пауза… Отца и братьев невесты, должно быть, не волнует его внешность, их гораздо больше заботит его происхождение, должность и оклад. Они, конечно, уже навели все нужные оправки… А как он одет — пусть об этом судят женщины…
У дверей он замешкался, похлопал себя по груди, провел рукой по волосам и закурил сигарету. Затем вернулся, медленно обошел квартиру, словно прощаясь с ней… Конечно, женитьба — дело серьезное. И он поживет здесь еще несколько месяцев, ведь предстоит множество хлопот, связанных с женитьбой, которых требует обычай. Он сделает все, как положено… Но уже сегодня он вернется домой совсем другим человеком… И этот «круг почета» — прощание не только с квартирой, а и с прежней жизнью, наполненной размышлениями в облаках табачного дыма…
Да, вот на этом уютном балконе он просиживал долгие вечера, каждые двадцать минут машинально доставая из пачки новую сигарету, закуривая и погружаясь в созерцание дыма, который то сгущался, то плыл колечками, то медленно рассеивался. Так он проводил свой досуг. Направо — маленькая комната. Письменный стол, плетеный бамбуковый стул, старое потертое кресло и полка с книгами. Налево — комната побольше, где стоит кровать, шкаф и столик, а на столике пепельница и приемник, который работает лишь после того, как хорошенько трахнешь по нему раза два. Правда, случается, что заговорит и с первого удара. А вообще-то он редко включает радио, бывает, по неделям до него не дотрагивается… В гостиной нет мебели. Только картина «Гибель Сарданапала»: в центре ее восточный деспот, а вокруг него кони и обнаженные женщины. Потерпев поражение, Сарданапал приказал убить всех невольниц и коней, которыми так гордился, и с невозмутимым видом восседал на троне, ожидая победоносного врага… Эту картинку он вырвал из одного французского журнала, купленного за два пиастра на рынке в Эзбекийи. Собственно говоря, из-за нее-то он и приобрел этот журнал…
Он всегда знал, что четыре гинеи из шести платит за балкон и гостиную. Так он и сказал матери, когда однажды она приступила к нему с расспросами. Как много исходил он по этой гостиной, заложив руки за спину и время от времени останавливаясь перед картиной с Сарданапалом, чтобы полюбоваться ею.
Но теперь начнется другая жизнь. Он переедет в просторную квартиру, обставленную изящной мебелью, там уж не побродишь, не поразмышляешь. А впрочем, будет не до размышлений. Масса новых вещей, новые развлечения. И, уж конечно, новый приемник будет работать нормально, при первом же прикосновении. Он часами будет просиживать перед телевизором или просматривать газеты и журналы, которые выпишет на дом. К тому же рядом всегда будет маленькая женщина — его жена.
Его вдруг охватил страх. Ведь он не умеет красиво говорить. Может пройти несколько дней, прежде чем он сообразит, что сказать этой маленькой женщине! Но он тотчас же успокоил себя, в конце концов есть множество тем для разговоров. Можно поговорить о детях: кто из них дома, а кто еще не пришел; или что приготовить к обеду, какое именно блюдо из тех, что он любит… Разумеется, жена поинтересуется, как он себя чувствует. И он прежде всего спросит о ее здоровье. Как всякий воспитанный мужчина, он будет заботиться о о ней! А преданная жена наверняка будет просить его, чтобы он не курил так много. И, уж конечно, не станет по углам паутины и слоя пыли на мебели, а с пола исчезнут окурки и обрывки бумаги. Всюду — чистота и порядок. Это будет как само собой разумеющееся, и он привыкнет к этому… Ну, а вместо созерцания дыма найдется что-нибудь другое: неплохо завести, например, кошку и кое-когда поиграть с ней, приучить ее к чистоте. Почему бы не повозиться с кошкой, если надоест жена и телевизор?..
Теперь в его жизнь войдет порядок: дети… кошки… и цветы — это прекрасно! И он уже сейчас должен оценить, насколько приятнее будет жить.
Наконец он на автобусной остановке. Страшная жара, жесткий воротничок подпирает шею, лицо и затылок покрываются потом. Он комкает в руках носовой платок. Вокруг толпа, люди уже давно ждут. Стоять пришлось довольно долго, но он привык к этому: каждый день, отправляясь в свой департамент, он вынужден торчать на остановке целый час. Досадно только — полдень неумолимо приближается, а путь от Гелиополиса до Гизы так долог! Приятель заверил его, что на автобусе «три пятерки» час езды. Наверное, чуть преувеличил, чтобы облегчить ему дорогу.
Этот самый приятель решил во что бы то ни стало женить Фикри и рьяно взялся за дело. Он очень старался и, конечно же, приукрасил достоинства как невесты, так и жениха. И если бы Фикри не знал его так давно, он не преминул бы поинтересоваться, сколько тот хочет заработать на этом сватовстве. Но стоит ли в такую минуту плохо думать о людях? Прочь, сомнения!
Вот мать его прожила хорошую жизнь, потому что всегда обо всех думала только хорошо. Отец изменял ей, вернее, люди болтали, что изменял, а она не верила никому и чувствовала себя счастливой. А как горько она оплакивала его смерть! И не все ли равно, был он ей верен или нет, если она довольна своей судьбой! Мы сами куем свое счастье. Настало и его время. И даже если старый приятель и ждет вознаграждения за хлопоты, так что из того? Ведь он в самом деле помог в столь деликатном деле, как женитьба! Мать всегда учила его, что в жизни царит не зло, а добро. И он должен твердо верить в это — и будет счастлив. Да и почему бы, собственно, ему не думать так же, как думает его мать? А дурные мысли пора выбросить из головы!
Месяц назад он получил от матери письмо, в котором она жаловалась на плохое здоровье и просила приехать повидаться, может, в последний раз. И он сразу же собрался. Он любит свою мать. Пожалуй, мать — единственная женщина, к которой он искренне привязан, ей он доверяет… Теперь уж он не усомнится и в своем друге, и постепенно круг близких людей будет все расти! И главная среди них, конечно, жена…
Он вспомнил слова матери, когда она, лаская его, сказала:
— Совсем ты у меня взрослый, Фикри, взгляни на свои волосы!
Он удивленно провел рукой по голове, а мать спросила:
— Чего же ты ждешь?
— Кто?.. Я?.. Ничего я не жду…
Мать помолчала, собравшись с духом, наконец произнесла:
— Почему бы тебе не жениться, Фикри? Что ты медлишь?
Он попытался усмехнуться, но усмешка вышла какая-то вялая.
— Ну зачем мне жениться?
Мать долго вглядывалась в его лицо, прежде чем ответить.
— Люди ведь не спрашивают, зачем тот-то женился, зато всегда толкуют, почему такой-то
