захотел отказаться от них. Что если она была такой же, как остальные недолетки, и на самом деле не хотела иметь с ним ничего общего?
Ему не надо было беспокоиться. Шони не отвергла его. На самом деле, ее улыбка стала еще шире.
— Это было бы чудесно. Я как раз собиралась повесить парочку, забрав последнюю стопку вещей, но переезжать отстойно и все, что мне хочется, так это устроиться поудобней на моей новой кроватке и пересмотреть последний эпизод Игр Престола на моем iPad. Я просто без ума от Дейенерис.
— Мы со Стиви Рей тоже смотрим его. Знаешь, там и ворон есть.
— Ага, и драконы, и мертвые твари, и прикольный гном, который должен быть придурковатым и сумасшедшим, каким он и является, только в хорошем смысле.
Она прикусила свои губы и казалось, будто пыталась решить, что еще сказать, так как Рефаим еще стоял там, ожидая, даже когда его кожа начала покалывать. И наконец, очень тихим голосом Шони произнесла.
— Эрин они никогда не нравились. Она говорила, что они отвратительны с этими Подземельями и отвратительными Драконами, и вслух я с ней соглашалась, но иногда ходила перекусить и смотрела его, пока она спала.
Рефаим не знал, как на это реагировать. Он действительно не понимал, почему две девушки привыкли действовать так, будто были одним человеком, поэтому ему также было сложно понять, почему они обе, каждая по-своему, казались теперь такими расстроенными и потерянными.
— Возможно ты могла бы придти и посмотреть его со мной и Стиви Рей, когда начнется следующий сезон? — предложил он.
— Стиви Рей будет делать попкорн? У нее была привычка делать фантастический попкорн с маслом.
— Она все еще его готовит, поэтому да, я скажу ей, чтобы она его сделала. С маслом.
— О, ням-ням. Я в игре. И спасибо, Рефаим.
— Пожалуйста. Теперь мне надо идти… — он замолк, когда начал двигаться от нее в направлении главного выхода на поверхность.
— Эй, я слышала о видении Афродиты. Я только хочу сказать, что, надеюсь, ты не погибнешь.
— Я тоже надеюсь, что не умру, — он сделал паузу, а затем добавил. — Если что-то случится со мной, ты позвонишь на тот телефон, что дала Отцу и скажешь ему?
— Да, конечно. Но с тобой ничего не случится. Надеюсь. И прибавь ко всему то, что тебе нет необходимости умирать… и ты же знаешь, что можешь позвонить на тот телефон когда захочешь, чтобы просто поговорить с ним.
Рефаим осознал, что никогда даже и не думал о чем-то столь простом, таком земном и нормальном, как просто позвонить своему отцу.
— Я так и сделаю. Скоро, — сказал он, подразумевая именно это. — Увидимся после заката.
— Увидимся, — отозвалась она.
Затем Рефаиму надо было поторопиться сквозь последнюю часть туннеля и устремиться вверх по железной лестнице и через подвал, но он не возражал. Его последней мыслью, которая настигла его ум перед тем как ворон и небо овладели его человеческим разумом, было то, что он был рад тому, что Шони и Эрин перестали быть одной персоной, потому что Шони сама по себе была хорошей девушкой. И вместе с Дэмьеном и может даже Зои они возможно могли бы быть первыми настоящими друзьями, которые у него были…
Калона
В ночи было что-то такое, что не давало ему успокоиться. Его сыновья спали, в тепле и безопасности в трех охотничьих домиках. Ему тоже следовала бы поспать. Вместо этого он и сам не заметил как оказался на горе, сидя на огромном, плоском валуне, и размышляя.
У него в руках был iPhone. Он рассматривал этот современный мир и странную магию, которая обнаруживалась в нем. Он не мог решить, нравится ли ему этот мир больше древнего. Без сомнения, он был более удобным. И конечно же более запутанным. Только лучше ли? Калоне хотелось верить, что нет.
Он посмотрел на телефон. Недолетка дала его ему, чтобы он смог связаться с Рефаимом, хотя мальчик и не был записан в контактах. Глупая, бесполезная вещь, подумал он. И затем, подумав еще раз, он понял, что Стив Рей была в записной книжке. Связавшись с Красной он сможет связаться и со своим сыном.
Он не хотел говорить со Стиви Рей. Она была причиной его проблем. Если бы она не вмешалась, Рефаим был бы здесь, на его стороне, как и должно было быть.
Или Рефаим умер бы от потери крови, сломанный и одинокий той ужасной ночью. И разве не было бы это лучшим и подходящим концом для его сына, чем быть скованным молодой вампиршей и ее немилосердной Богиней?
Едва только мысли сформировались в его голове, как Калона пожалел о них.
Нет, совсем не лучше, если бы Рефаим умер.
И Никс не была немилосердной. Она простила его сына. И лишь его она отказалась прощать.
Калона обратился к небесам:
— Какая ирония, что проявляя добро к моему сыну, ты совершила жестокость по отношению ко мне. Ты забрала у меня последнее существо в этом мире, которое по-настоящему любило меня. — Его голос быстро потерялся в ночи и он был совершенно один. Богиня, он устал быть один!
Он скучал по Рефаиму.
Плечи Каланы тяжело опустились.
Именно тогда он почувствовал присутствие Тьмы. Оно было незаметными и хорошо скрытым, но Калона слишко долго знал Тьму, как сражаясь против нее, так и дерясь на ее стороне, чтобы быть обманутым.
Калона отложил телефон и выражение его лица привычно сменилось на невозмутимую, бесстрасную маску. Он не имел ни малейшего представления, почему белый бык подслушивал этой ночью, но он знал, его присутствие предвещало большие неприятности и страдания для этого мира и, возможно, даже для него.
Он понимал кое-что, чего не могла понять опьяненная силой Неферет: порождение Тьмы никогда не может стать настоящим союзником. У белого быка была лишь одна цель: уничтожить и поглотить черного быка. Он воспользуется чем угодно и кем угодно для достижения своей цели, так же как он разрушит все, что встанет у него на пути.
Если Неферет верила в то, что он был ее Супругом, она полностью и серьезно заблуждалась. У Белого Быка Тьмы не было Супруги — у него были покоренные.
Присутствие рассеялось и Калона облегченно вздохнул. Затем он выпрямился, раздумывая. Неферет? Поувствовал ли я и ее присутствие?
Он посмотрел на iPhone. Как долго они наблюдали за ним? Что они услышали? Что они знали?
Был ли Рефаим в опасности?
Калона встал на ноги и устремился в небо. Его сильные крылья бились в ночи по воздуху, в то время как он быстро и бесшумно мчался, направляясь на восток в предрассветный сумрак.
Он достиг вокзала за несколько секунд до восхода солнца, приземлившись на землю рядом с железнодорожными путями, достаточно далеко от главного входа, который, как объяснила ему Шони, уже не использовался. Калона ходил взад и вперед, смотря на старую металлическую решетку и мысленно проклиная тот факт, что он оставил чертов телефон на камне, когда ржавую решетку толкнули и его сын выбежал из здания.
Калона начал двигаться к нему, чувствуя облегчение от того, что мальчик был целым и невредимым,
