Спутник получил энергию, достаточную, чтобы стать планетой, но у него осталась эксцентричная орбита, которая иногда по-прежнему проходит внутри зоны влияния Нептуна. Естественно, что по этим признакам мы можем легко обнаружить его.
— Мне говорили, что Плутон пришел из другой солнечной системы.
— И мне говорили. Ко это абсурд. Если такая масса прошла в систему извне, почему она не вернулась назад, завершая гиперболу? Что ее могло остановить? Ладно, я раскрываю карты… Есть одна вещь, которая действительно беспокоит меня. Плутон не очень велик. Как думаешь, мог ли костюм быть отброшен в пространство при взрыве, когда произошло столкновение?
— Если это так, я убью тебя, — сказал Кзанол.
— Не говори мне ничего, дай догадаться, — попросил Гарнер. — Ага! Понял, Смоки Петропоулос. Как дела, старина?
— Не так хорошо, как с твоей памятью. Прошло добрых двадцать два года. — Смоки стоял за двумя креслами в проеме воздушного тамбура и ухмылялся размытому отражению двух лиц на лобовом стекле. Чтобы сделать что-то еще, не хватало места. — Какого дьявола, Гарнер? Почему бы тебе не повернуться и не пожать лапу старому приятелю?
— Не могу, Смоки. Пришелец приказал нам не двигаться, и ему нельзя возражать. Может быть, хороший гипнотерапевт и мог бы избавить нас от этой фиксации, но пока нам придется подождать. Кстати, познакомься — Лерой Андерсон.
— Привет.
— Теперь выдели нам пару сигарет, Смоки, и положи их в уголки наших ртов, чтобы можно было поговорить. Твои ребята погнались за Гринбергом и чужаком?
— Да. — Смоки нащупал сигареты я зажигалку. — Это что? Игра в пересаживания под музычку?
— Что ты хочешь сказать?
Старина Смоки сунул сигареты, куда следовало, и произнес:
— Этот новобрачник пошел на Плутон. Зачем?
— На Плутон!
— Ты удивлен?
— Значит, его здесь нет, — вмешался Андерсон.
— Правильно, — сказал Гарнер. — Мы знаем, что они искали, мы знаем теперь и то, что они не нашли здесь эту штуку. Но я не могу вообразить, почему они думают, что она на Плутоне. О-оп! Придержи ее! — Гарнер бешено запыхтел сигаретой. Добрый, верный табачок с дегтем и никотином. — Казалось, у него не было проблем с мимикой. — Плутон мог быть когда-то спутником Нептуна. Может быть, это как-то связано с их полетом. Где корабль Гринберга? Он тоже пошел в том направлении?
— Да уж! Где бы он ни был, его двигатель выключен. Мы потеряли его из виду четыре часа назад.
Андерсон заговорил:
— Если ваш друг все еще на борту, у него могут быть неприятности.
— Верно, — подхватил Гарнер. — Смоки, этот корабль рухнет на Нептун, а на борту Ллойд Месней. Ты помнишь его? Большой, упитанный паренек с усами.
— Теперь вспомнил. Он тоже парализован?
— Он загипнотизирован. Загипнотизирован по-деревенски, и если ему не скажут позаботиться о себе, он просто не станет делать этого. Поможешь?
— Конечно. Я приведу его сюда. — Смоки повернулся к люку.
— Эй! — тявкнул Гарнер. — Выбрось окурки из наших пастей, пока наши лица не опалило огоньком!
Со своего корабля Смоки вызвал Вуди Атвуда на шестом номере радарного прикрытия и рассказал про услышанное:
— Это выглядит как правда, Вуди, — закончил он. — Но все равно нельзя рисковать. Оставайся здесь и иди на сближение с кораблем Гарнера; если он сделает хоть одно движение, значит он последний лгун, поэтому держи глаза открытыми. Он известен своими хитростями. А я посмотрю, действительно ли Месней в опасности. Его будет не трудно найти.
— Неделя на Плутоне и полнедели на обратный путь на одной единице ускорения, — сказал Андерсон, демонстрируя способность выполнять в уме простые вычисления. — Но мы не можем преследовать их шайку, даже если смогли бы двигаться. У нас нет топлива.
— Мы можем заправиться на Титане, правда? Где этот чертов Смоки?
— Сегодня его лучше не ждать.
Гарнер зарычал. Пространство, невесомость, паралич и поражение совсем истощили его самоконтроль.
— Эй! — прошептал он вдруг.
— Что? — вопрос получился преувеличенно тихим.
— Я могу шевелить своими указательными пальцами! — завопил Гарнер. — Значит, этот стопор может пройти. Следи за своими движениями.
Смоки вернулся на исходе следующего дня. Он вставил нос своего корабля в трубу двигателя и стал толкать судно Меснея. Когда он отключил двигатель, оба корабля расстыковались, Смоки двигался между кораблями, надев на спину реактивный ранец. К этому времени Атвуд присоединился к небольшой группе и помог Смоки, так как глупо было ожидать какой-нибудь хитрости от него после того, как нашли Меснея.
И не потому что Месней был по-прежнему загипнотизирован. Нет. Овладев его мозгом, Кзанол освободил Ллойда от гипноза, а улетая на Плутон, он — по доброте или без задней мысли — оставил его без приказов. Но Месней был близок к истощению. Его лицо покрывали глубокие морщины от излишков кожи, а на торсе кожа обвисла и шлепала складками на ребрах, Кзанол-Гринберг часто забывал кормить его, вспоминая о нем только а тех случаях, когда голод едва не выводил Ллойда из транса. Реальный Кзанол никогда бы так не мучил раба, притом он обладал гораздо большей телепатией, чем это ложный двойник. А Кзанол-Гринберг так и не научился думать о повседневном приеме пищи как о необходимости. Съедать столько пищи было для него роскошью и глупостью.
Месней начал объедаться сразу после отлета 'Золотого Кольца', но требовалось определенное время, чтобы он скова стал 'упитанным'… А потом топливо его корабля забрали, и он дрейфовал по очень узкой орбите вокруг Тритона, причем эта орбита мало-помалу сокращалась.
— Так обманывать — просто неестественно, — говорил Смоки, сообщая о происшедшем флоту Пояса. — Еще печного такого обмана, и Месней был он мертв. Даже теперь он выглядит ужасно.
Теперь возле Нереиды кружилось четыре космических корабля.
— Вам надо заправить горючим каши корабли, — сказал Гарнер. — Вот как мы сделаем. — Он начал излагать свой план.
Смоки заявил:
— Я не оставлю свое судно!
— Мне жаль, Смоки. Смотри, если только уследишь. У нас есть три пилота, верно? Ты, Вуди и Месней, Мы с Андерсоном двигаться не можем. Но у нас четыре корабля. Мы должны один бросить.
— Хорошо, но почему мой?
— Пять человек должны разместиться в трех кораблях. Это значит, что мы должны оставить себе двухместные корабли, верно?
— Ну так.
— Мы вынуждены отказаться либо от твоего корабля, либо от радарного прикрытия. Что бы ты оставил?
— Но ты же не хочешь сказать, что на Плутон мы полетим, чтобы воевать?
— Мы могли бы попытаться. А ты захотел домой?
— Ладно, успокойся.
Флотилия двинулась на Тритон без четвертого номера, а половина его горючего перешла в судно Меснея 'Иво Джима'. Гарнер сказался пассажиром Меснея, Смоки остался на 'Хайнлайне' вместе с Андерсоном. Три корабля парили над ледяной поверхностью большого спутника, и их двигатели плавили слой за слоем замерзшие азот, кислород и двуокись углерода, пока не достигли тонкого слоя водяного льда.
