Рядом с Кощеем, во втором кресле, материализовался человек. От шока у Женьки дыхание сперло. Прямо напротив нее сидел благообразный старик, до ужаса кого-то напоминавший.
– Здравствовать тебе, братишка, – поздоровался Кощей, мигом обретая прежнюю манеру общения.
– И тебе, Чернобог, – отозвался старик.
– Знакомься, – Кощей пренебрежительно махнул в сторону Женьки. – Моя сообщница. Как же ее?
«Припоминая», он пощелкал пальцами и нахмурился.
– Оставь ты свои шуточки, – укоризненно попросил гость. – Здравствуйте, Евгения.
С трудом сглотнув, Женька лишь кивнула.
– Делай вид, что ее тут нет, – посоветовал Кощей и гостеприимно предложил: – Чаю?
– Да, спасибо. Вежлив, как всегда.
– Ты по делу или как? – спросил Кощей, наливая чай и добавляя сливки.
– Поговорить, – гость принял чашку, любезно предложенную братом, и отпил. – Все жду, пока ты образумишься.
– Так и состариться недолго, – посочувствовал Кощей. – Годы наши не те, чтобы меняться…
– Прекрати, – попросил Белобог. – Должен заметить, выглядишь ты неважно.
Кощей поморщился, показывая, насколько неверным было последнее замечание.
– Опять женщины, выпивка, авантюры? – прозорливо перечислил Белобог.
Женька не выдержала. Встревать в семейные разборки она не хотела, но Кощея обвинили напрасно, и чувство справедливости взяло верх.
– Ничего подобного! – возмутилась девушка. – Он только после драки себе лишнего позволил!
Кощей закатил глаза и тихо взвыл.
– Серьезно? – заинтересовался дедушка. – Сколько же он выпил?
– Не считала, – Женька пошла на попятную. – Его просто отравили.
– Ах отравили… Женщин было три?
– Две! – ответ вырвался прежде, чем Женька сообразила.
– Стареешь, – заметил Белобог.
– У тебя что-то конкретное? – лениво спросил Кощей, плюхнув себе в чашку пару кусков колотого сахара.
– Ты здесь пропадаешь, Чернобог. Возвращайся, – твердо попросил гость.
– Я? – Кощей удивленно уставился на брата. – Вам что, чертей мало?
– Перестань, – досадливо попросил Белобог. – Какой из тебя черт? Я зову тебя домой. Понимаешь? Домой. Пусть все изменилось, но это же твое гнездо…
– Нашел птичку, – насмешливо перебил Кощей, размешивая сахар. – Ты же сам меня скинул. Замечу, в нескольких мирах я погиб. Детка, хочешь чаю? – он соизволил посмотреть на Женьку, но та нашла в себе силы помотать головой, не сводя с гостя глаз.
– Вот ведь, – хлопнул себя по лбу Кощей, – забыл представить. Детка, знакомься, это Николай Угодник. Скажи, вылитый святой с икон. Белыш, ты, никак, сам позировал?
– Хватит изгаляться, – спокойно попросил брат.
– Ладно тебе, – отмахнулся Кощей. – Я же вижу, и Перун Ильей хорошо смотрится, и Велес Власием ничего, и Ярило, в смысле Юрий, на коне классно выглядит. А мне куда?
– Может, послушаешь? – осведомился Белобог.
– Валяй, – благодушно разрешил Кощей. – Только поясни мне, неразумному, с чего тебя Угодником кличут? Неужто пресмыкаться научился?
– Евгения, вы на него хорошо влияете, – кивнул Белобог Женьке. – Раньше он таких вопросов не задавал. Моя кличка изначально имела смысл «любимый, угодный». Меня люди любят.
– Оп-па, все сразу? – грязно усмехнулся Кощей.
– Прекрати, – сдержанно попросил Николай.
– Ну да, Дедушка Мороз, игрушки разносишь, детишек защищаешь, – плюнув на маскировку и щелкнув пальцами, Кощей сотворил графин вина из собственных запасов и три бокала. – Будешь?
– Нет, – отрезал Николай.
– Можно мне? – нервно спросила Женька, чувствуя, что ее голова вот-вот лопнет.
Лысоватый дед с длинной окладистой бородой ей очень нравился, вокруг него разливалась аура покоя и защищенности, но подводить Кощея, который явно был в проигрыше, не хотелось.
– Ты дурно влияешь на юные умы, Максет. Кажется, тебя так называют?
– И так тоже, – согласился Кощей, протянув бокал Женьке. – Как только меня не зовут!
– Максет иностранное имя, – заметил дед.
– Русофил, – привычно парировал Кощей. – Зато я не дурю людям головы байками о халявных подарках.
– Грубый ты, – вздохнул Белобог. – И, как всегда, все перевернул с ног на голову. – Он на миг прикрыл глаза. – Так. Володина Евгения Александровна. Хорошая девочка, давно выросла, на шестнадцатилетие получила мобильный телефон.
– Вы мне его подарили, Дедушка Мороз? – саркастически осведомилась Женька, глядя поверх бокала.
– М-да, – совсем как Кощей протянул Белобог. – Не веришь в божий промысел?
– Моя бабуля была коммунисткой, и ее влияние сильно сказалось, – храбро отозвалась Женька, всей кожей ощущая поддержку Кощея.
– Понятно, – кивнул Белобог. – Евгения, в вашем мире я, не конкретно я, а «я» оттуда, просто дал возможность вашим родителям приобрести этот подарок. Я не могу обеспечить материальными ценностями всех достойных, но могу дать шанс. Ваш отец, к примеру, очень кстати получил возможность подработать, и родители смогли достойно вас поощрить. Подарки не получают лишь те, кто действительно не в состоянии…
– Лохи, короче?
– Кто упустил судьбу, – предельно мягко, как слабоумной, пояснил Белобог. – Но даже в этом случае я могу кое-что сделать. Иногда и кусок угля это дар, он дает тепло. Впрочем, наш разговор уходит в сторону. Оставим его.
Голос Белобога обладал властью даже большей, чем у Кощея. Слова, вертевшиеся у Женьки на языке, пропали, и сама она преисполнилась благоговением, но все испортил Кощей.
– Эй, парень, в который раз повторяю, что не собираюсь соваться в ваше небесное царство, водить войска против инакомыслящих и все такое. Власть меня портит!
– Это было давно, – мягко возразил Николай.
– Люди не меняются. Боги тем более.
– Боги адаптируются. Посмотри на себя. Даже имя взял чуждое. Раньше ты…
–
– Она еще и мой адвокат, – любезно пояснил Кощей. – Белобог, да я в жизни не поверю, что ты пришел ко мне просто так. Признайся, боишься, что переманят враги?
– У нас нет врагов, – вздохнул Николай. – Где-то меня зовут Николай, где-то Клаус, где-то Ноэль…
– А где-то Йоулуппукки! – подала голос Женька, издав при этом неприличный звук, и тут же поняла, что вино было крепковато.
– Я не говорил, что у меня самый лучший адвокат, – отгородился Кощей выставленными ладонями.
– Прекрати! – чуть громче, чем следовало, велел Николай, и задрожали не только стекла, но и лава где-то на уровне сейсмической активности.
– Не смей орать в этом доме, – привстал Кощей, и сейсмическая активность усилилась.
– Хорошо. Это твой дом, я гость, – повинился Николай. – Только скажи мне, Михаил Николаевич, почему ты отказываешься.
Кощей всерьез задумался, даже затылок почесал, и выдал:
– Да мне, брат, и на Руси не так плохо.
– Пять миллионов жителей? – усмехнулся Николай.
– Семь, – поправил Кощей.
