Пока Кощей летел на ковре-самолете к царству Еремея, погода наладилась, тучи разошлись, и снова засияло солнце. Приземлившись на границе, Кощей скатал ковер, запрятал его под куст, припорошив прошлогодней листвой, и решил прогуляться пешком, пока погода хорошая.
По пути он любовался лесом, по-злодейски пнул пару мухоморов и напугал стайку девчонок, собирающих ягоды, зарычав по-медвежьи. С визгом, способным напугать взаправдашнего медведя, девчонки разбежались, вздымая подолы сарафанов, к вящему удовольствию Кощея. Вскоре он вышел на проезжую часть, в смысле на более-менее укатанную дорогу, пусть и слегка размытую после недавнего ливня.
– Подвезешь, добрый человек? – остановил Кощей первого попавшегося возницу.
– Запрыгивай, – равнодушно отозвался крестьянин. – Ты откуда, из чужеземья?
Спрашивал крестьянин лениво, просто чтобы поддержать разговор на время нудной дороги.
– Да свой я, – отозвался Кощей, вольготно развалившись на сене. – Здешний.
– Да ты что? – возница соизволил обернуться и повторно оценил наряд. – По виду и не скажешь.
– По дальним странам мотался, вот и нахватался всякого.
Кощей закинул руки за голову и разглядывал облака.
– Тогда понятно, – кивнул возница, подстегивая лошадку. – Там и не такого нахватаешься. Ты, поди, к Забаве свататься?
– Ну ее, – отмахнулся Кощей, – вздорная баба.
– Оно так, да только негоже о царевне подобное говорить, – заметил возница. – К тому ж, говорят, к ней Первоцвет сватается, сын Мирослава, что с Краснохолмского царства.
– Да ты что? Повезло Забаве, – хмыкнул Кощей.
– Как сказать, – пожал плечами возница. – Здорово, видать, обоим жениться приспичило. Да и царства объединят.
– Куда там! – Кощей раздраженно согнал стрекозу, пытавшуюся сесть ему на нос. – У Еремея сыновей две штуки, стало быть, за Забаву только деньгами даст. Своей земли ни пяди не уступит. Разве что городишко какой.
Возница на оглобле отмерил пядь, подумал и согласился.
– Хоть торговлю с тамошним царством установим, и то хлеб, – сообщил он, стеганул лошадку и вытащил флягу. – Будешь?
– Самогон? Не, воздержусь, – извиняющимся тоном отказался Кощей.
– Да брось, – хмыкнул крестьянин. – Ты че, не русский?
– Русский, не сомневайся. Я лет на триста более русский, чем твои знакомые.
– Шутник, – помотал головой крестьянин. – Так че не пьешь?
– Язвенник я, – вздохнул Кощей.
– Тогда понятно, – посочувствовал крестьянин, и остаток пути Кощей сквозь дрему внимал народным рецептам избавления от жуткого недуга.
Спустя некоторое время телега остановилась неподалеку от столичных ворот.
– Все, слезай, приехали, – возвестил крестьянин.
– Так ты что, не на базар?
– Больно надо, – хмыкнул крестьянин. – Сразу видно – городской. Сам подумай, за проезд по главной дороге – плати. За въезд в ворота – плати. Да и на городские дороги полушку стрясут, мол, чтоб лошади в столице не гадили. Я лучше перекупщикам сено сдам. И проще, и выгодней.
– Ясно, – Кощей спрыгнул с телеги и поправил плащ. – Ну, прощай, человече.
– И ты прощевай, язвенник, – ухмыльнулся крестьянин. – Да в женихи к Забаве особо не рвись. У царевны нрав крутой, да и братья ее парни те еще, сестру в обиду не дадут.
– Спасибо, учту, – вежливо отозвался Кощей.
Повозка покатила своей дорогой, а Кощей, зайдя за кусты, решил сэкономить на налогах. Он щелкнул пальцами и в один миг перенесся в палаты царские. И вовремя.
Пока Кощей наслаждался красотами русской природы и вдыхал запах сена, а Женька прикидывала, во что ей выльется забота Елисея, царевич Первоцвет благополучно оплатил налоги на дороги, пошлину за въезд, за верховую лошадь, за иноземство, за меч и еще два серебряных пес знает за что и примчался к царскому терему. Бросив поводья подоспевшему мальчишке, он взбежал на крыльцо. Стражники сразу опознали в толстощеком царевиче паренька, еще не так давно приезжавшего в сопровождении нянек играть с юной Забавой. К тому же о его приезде предупредил Иван.
– Хороший парень, – сочувственно сказал один из стражников, торчавших по бокам от входа в царский терем.
– Сам виноват, – равнодушно отозвался второй. – Я бы с ним проблемами поменялся.
– Я бы нет, – подумав, решил первый.
– Может, там любовь, – парировал напарник.
– Чем черт не шутит. – Стражник почесал затылок и решил: – Наше дело маленькое, крыльцо охранять и всех, кто не жених, заворачивать.
– И то верно, – согласился второй. – Значит, ты сказал Арзамас, я говорю Суздаль.
– Ладога.
– Озеро это.
– Город тоже есть.
– Да? Ладно. Александровск. Это на севере.
– Коломна.
– Опять на «а»? Издеваешься? Амстердам!
– Москва.
Царевич Первоцвет грозным, но слегка срывающимся голосом повелел одному из слуг доложить о своем прибытии и терпеливо топтался у входа в личные покои Еремея в ожидании аудиенции.
За время его отсутствия терем почти не изменился. Все те же половички на чисто выскобленных полах, просторные коридоры, широкие лестницы с резными перилами. Вот только один из витражей на втором этаже простым стеклом заменили.
«Елисей погулял», – решил Первоцвет.
Елисей был старше его на три года и, сколько Первоцвет себя помнил, отличался нравом веселым и необузданным. Если, конечно, считать весельем таскание гостя за уши, поломанные деревянные сабли и фирменную «сливу», после которой полдня нос болел. Впрочем, все было не так плохо, тот же Елисей, когда подрастающее поколение будущих правителей отправляли погулять, мог часами рассказывать истории, от которых дух захватывало.
Лишь год назад до Первоцвета дошло, что поведение Елисея вызывалось обыкновенной завистью. Он- то первородный, а Елисею светило максимум дружину водить, в то время как даже сестры становились царицами.
Ждать пришлось недолго. Дверь распахнулась, и навстречу вышел сияющий Еремей.
– Первоцвет, родной мой! – царь распахнул объятия. – Наконец-то навестил! Давненько тебя видно не было. Как жизнь? Как батюшка с матушкой?
– Спасибо, – прохрипел царевич, до сей поры видевший царя раз пять, не больше.
Еремей, хоть и был средней комплекции, силой обладал приличной, в то время как сам Первоцвет предпочитал умные книжки читать, а не с камнями по двору бегать и не гири выжимать.
– Вот порадовал так порадовал! – продолжал вещать Еремей, отпуская царевича. – А ты вовремя, ничего не скажешь. У нас как раз столы к пиру накрыты.
– Да я, собственно, по делу, – пролепетал царевич.
– Вот за чарочкой все и обсудим. – Еремей приобнял гостя за плечи и ненавязчиво повел по коридору. – У нас сегодня тихо. Так, пирушка для самых близких. Илюша с Елисеем будут, бояр штук пять, гостья одна иноземная да Забавушка появится, давненько вы не виделись.
При упоминании о дочери хитрый царь искоса, но внимательно посмотрел на лицо гостя и остался вполне доволен результатом.
– Давай-ка умойся с дорожки, сходи куда там тебе надо, сабельку свою Ване отдай. Иван! Прими саблю!
