густые желтоватые брови. – Дикий Волк, на твоем вечере будет присутствовать сам Император.
– Я не верю, что этот вечер в мою честь, – сказал Джим. – Скорее это устраивается для Словиэля.
Вотан отмел это замечание в сторону одним взмахом своей длинной руки.
– Причиной являешься ты, – сказал он. – И ты – единственная причина, по которой там будет присутствовать Император. Он хочет опять поговорить с тобой.
– Естественно, – сказал Джим, – но для этого не надо устраивать никаких вечеров. Я могу прийти в любое время, когда Император пожелает меня видеть.
– Он блистательнее всего в обществе! – резко сказал Вотан. – Но это не важно. Важно то, что на вечере Император безусловно пожелает говорить с тобой. Он отзовет тебя в сторону и, разумеется, задаст множество вопросов.
Вотан поколебался.
– Я буду рад ответить на любой вопрос Императора, – сказал Джим.
– Да… Именно так, – угрюмо заметил тот. – Какой бы вопрос ни задал тебе Император, отвечай на него со всевозможной полнотой. Тебе понятно? Он – Император, и если даже он не будет обращать внимания на твои ответы, ты обязан говорить, пока он не прервет тебя. Тебе понятно?
– Полностью, – сказал Джим.
На секунду его глаза встретились с лимонно-желтыми глазами Высокородного.
– Да. Хорошо, – сказал Вотан, резко поворачиваясь и направляясь обратно к своему своеобразному пульту, и усаживаясь за него. – Это все. Теперь ты можешь вернуться к себе.
Его пальцы опять начали передвигать рукоятки. Джим дотронулся до руки Адока, и они опять оказались в его комнате.
– Какие ты делаешь отсюда выводы? – спросил он у Адока, как только они оказались у себя.
– Выводы? – переспросил Адок.
– Да. – Джим пытливо посмотрел на Старкиена. – Не кажется ли тебе, что его речь была немного странной?
Лицо Адока осталось бесстрастным.
– Все, что имеет отношение к Императору, не может быть странным. – Голос его был на удивление слабый. – Высокородный Вотан велел тебе отвечать полностью на вопросы Императора. Это все. Ничего другого он не имел в виду.
– Да, – сказал Джим. – Адок, тебя приставили ко мне, как заместителя. Но ты все еще продолжаешь принадлежать Императору?
– Как я тебе уже говорил, Джим, – сказал Адок тихим, бесцветным голосом, – все Старкиены принадлежат только Императору, вне зависимости от того, где и с кем они находятся.
– Я помню, – подтвердил Джим.
Он отошел в сторону и начал снимать с себя полосы оружия Старкиенов, одеваясь в белые одежды Высокородного, но без эмблемы, которую решил носить только в исключительных случаях.
Он едва успел одеться, как появилась Ро. И то, что она появилась, когда он все-таки успел одеться, вновь пробудило в нем подозрения, не находится ли он под наблюдением – не только Ро, но и других – еще более строгим, чем он предполагал. Но сейчас у него просто не было времени разбираться в этом.
– Вот, – сказала Ро, немного задыхаясь, – надень вот это.
Джим увидел, что она протягивает ему нечто, похожее на узкую белую сатиновую ленту. Когда он заколебался, Ро просто взяла его за руку и обернула ленту вокруг запястья, не дожидаясь согласия.
– Посмотри, – сказала она, – у меня то же самое.
Она протянула ему левую руку, и он увидел на ее запястье точно такую же полоску, чуть пульсирующую, словно живущую своей жизнью. Во всей остальной одежде Ро сохранила обычный стиль женщин Империи – те белые облака, которые он видел на Высокородных еще на Альфе Центавра III.
Она взяла Джима за запястье и положила его пальцы на свою руку.
– Что это? – спросил Джим.
– О… Ну, конечно, ты же не знаешь, – сказала она. – Когда устраиваются вечера, особенно такие большие, как этот, люди перемещаются так часто, что за ними просто невозможно уследить. Но теперь, когда мы сверили свои сенсоры, стоит тебе лишь представить меня, и ты очутишься рядом, в каком бы конце здания я не находилась. Вот увидишь… – Она рассмеялась. К его удивлению, она была очень возбуждена и глаза ее блестели. – На таких вечерах всегда все путается!
Когда примерно минут через сорок они вместе с Адоком переместились в Большую Комнату Сборов, Джим моментально понял, что она имела в виду. Комната эта с крышей и без стен напоминала центр обучения Высокородных, но только была она значительно больше. Ее блестящий пол был абсолютно черного цвета, на нем стояли белые колонны, и все это простиралось на несколько квадратных миль. По полу передвигались, стояли и беседовали группы Высокородных в своих обычных белых костюмах, а между ними сновали слуги, разносившие подносы с различными напитками и едой.
На первый взгляд – за исключением Высокородных и того простора, который перед ним открывался – Джиму этот вечер показался совершенно обычным. Но, вглядевшись пристальнее, Джим увидел, что не только Высокородные, но и слуги беспрестанно появляются и исчезают из этой комнаты. Их было так много, что на мгновение в глазах у Джима зарябило.
Затем он сделал то, что делал всегда, когда не мог уследить за всем происходящим сразу: он сконцентрировался на одном, а остальное временно запрятал в тайники своего мозга.
– Адок, – сказал он, поворачиваясь к Старкиену, – я хочу, чтобы ты для меня кое-что сделал. Попытайся найти одного слугу. Я не знаю, как он выглядит, но он будет отличаться от остальных тем, что, во-первых, будет находиться в какой-то определенной позиции в этой комнате и не будет ее менять, что довольно необычно для слуги; а во-вторых, это будет такая позиция, что любой слуга из любого конца зала в состоянии будет увидеть его. За ним будет наблюдать один из слуг: они никогда не будут смотреть на него все вместе, а только по очереди, но на него всегда будет кто-то смотреть. Ты не мог бы заняться поисками этого человека прямо сейчас?
– Да, Джим, – сказал Адок и исчез.
– Зачем ты попросил его это сделать? – спросила Ро низким, удивленным голосом, теснее прижимаясь к Джиму.
– Я скажу тебе позже, – ответил Джим.
Он увидел в ее глазах жгучее желание задать ему еще несколько вопросов, несмотря на его уклончивый ответ. Она бы их и задала, не появись в этот момент Император и Вотан.
– А вот и он, мой Дикий Волк! – весело сказал Император. – Подойди и поговори со мной, Дикий Волк!
Немедленно после этих слов Ро исчезла. Начали исчезать и другие придворные, пока Джим, Вотан и Император не остались стоять в одиночестве в центре круга примерно пятидесяти футов в диаметре, так что они могли говорить спокойно, не опасаясь, что их услышат. Император повернулся и взглянул на старика Высокородного.
– Иди, – сказал он, – повеселись хоть раз, Вотан. Со мной все будет хорошо.
Вотан, секунду поколебавшись, исчез.
Император повернулся к Джиму.
– Ты мне нравишься… Как тебя зовут, Дикий Волк?
– Джим, Оран.
– Ты мне нравишься, Джим, – Император чуть наклонился, уменьшая свой более чем семифутовый рост, и положил длинную руку на плечо Джима, опираясь на него, как уставший путник. Медленно он принялся вышагивать взад и вперед. Джим, которого он держал за плечо, старался шагать с ним в ногу.
– Это действительно дикий мир, откуда ты пришел, Джим? – спросил Оран.
– Он был таким примерно до полувека назад, – сказал Джим. – Очень диким.
Они прошли в одну сторону примерно дюжину шагов. Потом Император повернулся, и они пошли назад. И за все время их беседы, они так и ходили вперед и назад – не более дюжины шагов в каждую сторону.
– Ты хочешь сказать, что вы покорили свой мир за последние пятьдесят лет? – спросил Император.
– Нет, Оран, – ответил Джим, – Мы покорили наш мир задолго до этого. Но только пятьдесят лет назад
