очень рад ему. Живу, Ася, неплохо, но уж очень далеко от родных мест. Польское население мне не особенно нравится, хотя они не все плохие люди. За рекой Вислой первый раз. Сестренке Лиде передай от меня привет. Будь счастлива, Ася!».
11 января 1945 года. Получил письмо от Аси из Торжка. «Здравствуй, Вася! Как долго нет от тебя писем. Это меня беспокоит. Мне жаль тебя, Вася, я беспокоюсь за тебя. С 31 декабря 1944 года у меня каникулы. Завтра еду домой к родителям. Новый год встретила хорошо, весело. У нас в педучилище был вечер. Играла музыка, танцевали. На этом кончаю. Пиши, родной, жду. Ася».
12 января слышна канонада, сильная артподготовка. Летают наши истребители и штурмовики. В 13 часов приехали в лес, ближе к фронту. Дубовые рощи графа Потоцкого разделены просеками. Стоят уже стройные большие дубы, а за просекой — молодняк. Мы пробовали пилить один дуб, но он был очень крепкий, бросили пилить.
Идет наступление по всему фронту. Наши продвинулись на 15 км.
13 января стрельбы не слышно. По направлению к фронту виден пожар, большое зарево всю ночь. Мы в 8 часов едем вперед еще на 10 км к фронту.
15 января получил письмо от Аси. «Наконец получила от тебя сегодня письмо. Очень рада ему. Только сегодня ночью вернулась из дома от родителей. Одиннадцатого начнутся занятия. Пиши, что нового у тебя. Очень мне жаль тебя, Вася. Как я радовалась за тебя, когда ты был в Финляндии, а теперь я за тебя очень беспокоюсь. Чаще пиши, жду. Ася».
Едем по направлению к Кракову. До Кракова осталось 50 км. Краков старинный город. Серые здания — замки. Барахолка кишмя кишит. Сколько на ней спекулянтов, жулья!!! Погода хорошая. Немцы отступают, преследует наша дивизия.
На 17 января ночевали в помещичьем доме. Взяли двух лошадей. Постройки дома каменные, низенькие, старинные, неинтересные, но огромные длинные дворы, в них у помещика много скота. Его работники разбежались, помещик сам хворостиной загонял во двор скот (коров). Зарезали у помещика телку, половину отдали тем, кто готовил.(эвакуированным из Варшавы, их 50 человек).
18, 19, 20 января 1945 года едем ближе к границе Германии. Осталось 45 км. Послал письмо Асе. «Здравствуй, Ася! Твое письмо получил. Очень рад ему. Спасибо большое за твое внимание ко мне. Я на колесах уже второй месяц. Надоело, но что поделаешь. Рад, что враг удирает. Мы преследуем его и не можем догнать. Много ночей проведено без сна, все едем и едем. Новый год я встретил неплохо. У поляков самогону много, но я пить его не могу, противно. Живу неплохо. Погода здесь хорошая. Снегу почти нет. Будь счастлива, Асенька. Пиши, очень жду».
На перекрестках шоссейных дорог лежат трупы немцев. Около них кучи гильз. Самолеты наши и немецкие летают и бомбят.
22, 23 и 24 января продвигаемся вперед по 8 км в день. Немцы сопротивляются, есть убитые и раненые. Ощущается недостаток в боеприпасах.
24 и 25 января в деревне Лось задержались: у немцев сильно укреплена линия обороны в каменоломне. Они пытаются задержать наши войска, не пропустить к промышленному району Польши к Домбровскому угольному бассейну. Активно действует наша авиация, их авиации нет. Артиллерия действует с обеих сторон, но не очень активно. Появились наши «Катюши». Погода стоит теплая, а ночи морозные. Две ночи жили в доме учителя поляка. Семья у них: муж, жена и две молоденькие красивые дочки учащиеся гимназии. У младшей такие синие-синие глаза, каких я никогда раньше не видел. Родители тоже красивые. Учитель веселый, все время распевал песенки. Жил у них еще пожилой мужчина, высокого роста, грузный, профессор математики. Девчонки все время смеялись над ним, когда он во время бомбежки и артобстрела пытался быстрее залезть под пол. К нам относились очень хорошо.
В следующем большом поселке ночевали в доме в немецком полицейском управлении. Все стены помещения от пола до потолка заставлены стеллажами, на полках стояли документы, паспорта с фотографиями, заполненные немцами на каждого жителя в этом поселке. Много документов было свалено на пол. На полу нам неплохо было спать.
Рано утром поднялись, был небольшой мороз. Наша пехота уже ушла вперед. Артполк двигался за ней. Ребята нашего взвода связисты смотали кабель на катушки и пошли по дороге.
Впереди шли трое с повешенными на плечи ремнями катушек с кабелем Репин, Рюмин и молодой парень татарин Мухаммед. Стоял туман. Они подходили к деревне. Из сарая вышли солдаты в немецкой форме. Один из них закричал на русском языке: «Стой! Руки вверх!» Ребята повернули обратно и пустились бежать, но было уже поздно. По ним открыли стрельбу из автоматов и пулемета. Репин и Рюмин были убиты, а Мухаммед шел позади, немного поодаль от них, прибежал в наш взвод. У Репина дома остались жена и двое детей, у Рюмина детишек осталось четверо. Когда туман рассеялся, стало светло, мы приехали в эту деревню. Местные жители сказали, что наших ребят убили власовцы, одеты они были в немецкую форму.[30] Остановились мы в избе. Вырыли могилу под окнами недалеко от дома. Похоронили Репина и Рюмина, поставили столбик. Я на нем написал химическим карандашом фамилии и адреса. Заполнил и отослал на их родину извещения о их гибели. В этот же день создалась тревожная обстановка, прорвались немецкие танки. Они шли по полю прямо на эту деревню, где мы стояли. Но потом танки повернули и ушли обратно. Немцы выдохлись, им было уже не до наступления, они с грехом пополам держали оборону, а мы, чувствуя свое превосходство, шли уверенно. Эта вылазка немцев на танках была лишь небольшим эпизодом. Мы продвигались все вперед и вперед. Захватили Домбровский угольный бассейн.
26 и 27 января заняли город Домбров, потом город Бендзин. Немцы отступают, стреляют из дальнобойных орудий. Въезжали в город. Я шел рядом с пушкой, недалеко от нее. На тротуаре стояла небольшого роста старушка. Когда мы поравнялись с ней, она протянула мне руку с пачкой сигарет. Я понял, что она мне дарит ее. Немного колебался, ведь я не курю. Но отказать ей — обидеть ее, мелькнуло у меня в голове. Взял сигареты, поблагодарил ее, сказав по-русски: «Спасибо», и продолжал идти дальше. Проезжали по одной из улиц города Домброва мимо магазинов с огромными окнами. Стекла в них были выбиты, около краев рам торчали лишь небольшие острые куски стекла. Въехали с нашими пушками в центр города, на площади остановились. Мне подали свежие газеты. Я стал громко читать для своих ребят. Потом смотрю, вокруг меня выросла толпа гражданских поляков женщин и мужчин. Стали меня расспрашивать. Они ведь ничего не знают. Немцы не ознакомляли их с обстановкой. На улицах города народу много женщин и мужчин поляков. Нас отвлекло, мы услышали крик женщины, зовущей о помощи: «Ратуйте, ратуйте!» — кричала она. Это происходило недалеко от нас. Мы были удивлены, увидев, как несколько парней били палками невысокого роста пожилую женщину. Они ее убили уже позади дома. Когда разошлась толпа, к нам подошла молодая интересная лет двадцати девушка. Видя наше недоумение, она стала объяснять, что женщина, которую ребята забили палками насмерть, выдала врача немцам и по ее доносу он был расстрелян. Так полякй расправляются с немецкими шпионами. В нашем присутствии они убили еще двух мужчин поляков. Разгромили все немецкие магазины; стекла выбили, товары из магазинов растащили. Мы только созерцали, смотрели, но мер никаких не принимали. Девушка, которая пояснила нам о причинах происходившего перед нашими глазами, вытащила из своей сумки бутылку с какой-то желтого цвета жидкостью и настойчиво стала предлагать ее мне. Я отказывался, не брал, так она стала объяснять, что это сок, мол, не отравитесь. Сказала, что ее сестра достала в немецком магазине. Мне пришлось взять эту бутылку с соком. Сама эта девушка работала вожатым на трамвае. Я поблагодарил ее за подарок. Потом она сказала: «До свиданья!» и заторопилась на свою работу.
28 января послал Асе письмо. «Здравствуй, Ася! Я нахожусь все время в движении. Едем все ближе и ближе к Германии. До границ осталось около двадцати километров. Некоторые наши части уже на германской территории. Население Польши встречает нас исключительно хорошо. Все здороваются с нами, улыбаются, зовут ночевать. Многие говорят по-русски. Лица у всех поляков радостные. Каждого нашего солдата обступают, расспрашивают. Заводы в городе все работают. Движемся по пятам за немцами. Местами они сопротивляются. Снаряды рвутся всюду. Погода здесь теплая, но снегу навалило много. Едем на колесах, саней здесь нет совсем. На этом закончу. До счастливого свидания! Будь счастлива».
В одном населенном местечке, где мы остановились, пришла к нам небольшого роста девушка, телефонистка Маша. Командиром взвода у нас в то время был старший лейтенант Шпаковский. Она пришла к нему. Ее отправляли в тыл из-за беременности. Он от нее стал прятаться. Много раз приходила Маша, ей,
